Летом в город приехало множество туристов, начался настоящий бум. Прогулочные лодки и яхты сновали по заливу яркими пятнышками, на улицах и в магазинчиках было не протолкнуться. Самые смелые совершали заплывы в холодной воде – местные купались редко, только если лето выдавалось жарким. В «Гарпуне» Мюриэл делала чуть не годовую выручку, закармливая приезжих жареной камбалой, лососем, макрелью, морским окунем, крабовыми супами и салатами, лобстерами и гребешками. Все это без устали вытаскивал из щедрого моря ее нестареющий Джон. Во дворе таверны коптилось мясо с травами, и постепенно им пропах весь город. Предприимчивый Оливер, открывший по соседству с хозяйственными товарами сувенирную лавку, потирал руки – дела шли великолепно, и он снова стал тем же красивым и уверенным в себе мужчиной, каким когда-то приехал в Локерстоун.
Однажды попутный ветер занес в Локерстоун и Берти Кингсли, разведенного журналиста и автора очерков для столичных газет. Ему было около пятидесяти, темные волосы уже тронула импозантная седина, но он еще мог похвастаться военной выправкой, жизнелюбивым неунывающим нравом и пружинистым шагом. У Кэтрин не было шансов устоять. Берти и Кэтрин встретились на набережной в послеполуденный час. Светлыми прядками, выбившимися из прически хрупкой Кэтрин, играл морской бриз, увядающие щеки раскраснелись от долгой прогулки – Берти она показалась статуэткой, за которой нужен глаз да глаз, чтобы не разбилась.
Джемма даже особенно не удивилась, когда Кэтрин, смущаясь, как девчонка, поведала, что приняла предложение мистера Кингсли и выходит за него замуж. Джемма чувствовала, как ветер приносит перемены в их город и жизнь, и противиться не имела никакого права. В несколько дней вещи Кэтрин были собраны.
– Я так рада за тебя, мама, – призналась дочь, обнимая ее на прощание. – Только пиши, звони, не забывай. Мы как-нибудь приедем вас навестить.
– Ты ведь справишься? С фермой? И с Карлайлом и Оливером? – Даже счастливую, Кэтрин не оставляло ее привычное беспокойство. Джемма очень надеялась, что Берти Кингсли научит ее жить без опасения.
– И не с таким справлялась! Тем более у меня мистер Кроули на подхвате, с фермой разберется он, а с мальчиками я.
– На твоем месте, Кэти, я был бы спокоен. Эта девушка явно умеет разбираться с мальчиками! – басил Берти. – Джемма, приезжай и к нам. С «мальчиками». Я устрою вам отличную экскурсию по самым нетуристическим местам Лондона!
– Отлично. Мы ведь не туристы, – рассмеялась в ответ Джемма.
И зеленый автомобиль умчал Кэтрин и Берти на восток.
Несколько месяцев спустя Оливера Хорни избрали в городской совет.
– Я нисколько не удивлена, милый. – Джемма ловко завязывала галстук на шее мужа виндзорским узлом. – Ты умеешь расположить к себе любого человека! Ты у меня молодец.
В доме стало пустынно. Все дни Джеммы были заняты работой. Она без устали строчила на машинке, мимоходом пополнив гардероб мужа несколькими костюмами-тройками. Клиенток у нее по-прежнему было предостаточно. Кроме того, Джемма наконец решилась на то, о чем давно мечтала, – помимо верхней одежды, платьев, юбок и жакетов она стала шить женское белье. И если пошив одежды был для нее гаммами, то белье стало самыми восхитительными ноктюрнами. Шелк, атлас, муслин, кружево, ленты и крохотные розочки, бантики и тесемки становились нотами, которые каждый раз, на каждой новой даме звучали иначе.
Клиентки пребывали в восторге. Внимательная от природы, Джемма разгадывала характер каждой из них – и предлагала белье, которое идеально подходило к натуре женщины, становилось ее единомышленником. Кому-то она показывала белые батистовые сорочки с нежным шитьем пастельных тонов, кому-то – бюстгальтеры в рюшечках и розочках. И непременно отыскивались те, кому по душе приходились настоящие произведения искусства для роковых красоток: из шелка и атласа густых тонов, со смелыми вырезами и броской эффектной отделкой.
– Вот это да! – Бетси Китс-Лоуренс крутилась перед зеркалом, стараясь разглядеть заднюю часть умопомрачительной бордовой комбинации с черной вышивкой шелковой нитью. – Соблазн в чистом виде!
– Роберт оценит…
После свадьбы с Робертом Лоуренсом, ее давним ухажером, и рождения двоих детей Бетси немного располнела, но даже это не испортило ее природную красоту. На смену девичьей тонкости пришла роскошь женских форм. И тут белье «от Джеммы» было как нельзя более кстати.
Джемма осмотрела свое творение с довольной улыбкой, потом на секунду встретилась взглядом с Бетси и даже оторопела. В глазах Бетси читалось превосходство и чуточку жалости. В следующий миг клиентка отвела глаза.
«Конечно, она считает себя красавицей, а меня дурнушкой, – размышляла чуть раздраженная Джемма, складывая ткани в шкаф, а нитки и иголки в ящик стола. – Я ее понимаю. А может, слухи, которые ползут по городу, правда? Да нет, вряд ли, Оливер не стал бы… И все-таки она красивее. У меня нет ни ее глаз, ни волос. Хотя нет, мои волосы все-таки лучше… Но эти веснушки… А рот? Он такой большой. Можно подумать, я американка».
Джемма распустила волосы. Она заплетала их каждый раз, когда садилась за работу. Несколько раз подумывала даже обстричь, чтобы не лезли в глаза, – но Карлайлу так нравилось перебирать их и смотреть сквозь них на солнце! Она бы не решилась лишить его этого удовольствия. Тем более что сама всегда втайне гордилась своей рыжей шевелюрой.
Было четыре часа. Карлайл, выходя из школы, чувствовал, что Джемма уже в нетерпении ждет его дома, но учитель математики попросил его зайти в магазин к отцу и передать заказ. Держа в руке листочек со списком красок, лаков и фурнитуры, Карлайл в мгновение ока домчался на велосипеде до отцовского магазина. Он редко приходил к Оливеру на работу, чаще они виделись дома. Между отцом и сыном не было особого взаимопонимания, они вообще почти не разговаривали, существуя как параллельные прямые, без конфликтов и без примирений.
В магазине никого не было. На вывеске значился перерыв, но дверь оказалась не заперта, и Карлайл зашел внутрь. Быстро огляделся. Стеллажи с гвоздями и шурупами в аккуратных коробочках, банки с краской и шпатлевкой, стиральные порошки, пирамида из мыла, малярные кисти, швабры, метелки, ведра, мешки с цементом – и над всем этим прохладный нежилой запах, какой обычно витает в помещении, где идет ремонт. Так всегда пахло в этой лавке.
– Пап, – позвал Карлайл.
Сверху, со второго этажа, где Оливер жил до свадьбы одиннадцать лет назад, а теперь переводил дух в середине рабочего дня, доносились какие-то звуки. Карлайл быстро взбежал по ступенькам и распахнул дверь в комнату.
– Пап, мне тут…
Он забыл, что хотел сказать, и вытаращенными глазами уставился на развернувшуюся перед ним картину. Двое людей, в которых он узнал отца и Бетси Китс-Лоуренс, отпрыгнули друг от друга, как ошпаренные, и бессмысленно заметались по комнате. Бетси взвизгнула и постаралась прикрыть голую грудь красной с черным комбинацией, болтавшейся где-то на бедрах. Тяжело дыша, Оливер с безумным взглядом натягивал трусы.