Алексей молчал и судя по его виду мне бы еще долго пришлось ждать его ответа.
– Не хочешь выдавать своих. Понятно. Один выстрел – и трое сирот. Знаешь, мне всегда казалось странным, что один человек считает себя вправе лишать жизни другого только потому, что ему не нравится, как тот себя ведет.
– А вы разве не стреляете в людей?
– Только когда приходиться обороняться. Я никогда не стрелял в безоружных, только в тех, кто хотел лишить жизни либо меня, либо других. А согласись, тут есть некоторая разница.
– Я вам все равно ничего не скажу. Вы можете меня выгнать.
– Я тебя не выгоню в любом случае, потому что я не хочу, чтобы тебя убили. Сегодня я видел большую лужу крови на великолепном паркете. Я не желаю видеть твою кровь на асфальте или деревянном полу. Кровь – это ужасно. Если человек убивает не в момент самообороны – он не может носить звание человека. Ты можешь молчать, но когда произойдет следующее убийство, оно будет и на твоей совести.
Алексей сел на стул.
– Я все равно не знаю, кто это сделал. У нас только говорили об его предательстве.
– У меня есть предположение, что это сделал Монах. Ты знаешь, где его найти?
– Нет, – вдруг как-то поспешно произнес Алексей, – я видел-то его всего один раз. Он очень ловкий, у нас все им восхищаются. Никто не знает, где его логово, он никому не говорит.
– Ладно, будем считать, что тебе тоже неизвестен его почтовый адрес и по этой причине открытки с поздравлениями к праздникам ты ему не пошлешь. Поговорим в другой раз. А теперь прости, я должен поспать. Тебе понравилась твоя кровать?
– Нормальная, мягкая.
– Вот и отлично, когда гостю хорошо, хозяину тоже легче. Буду спать со спокойной совестью. А это самое большое в жизни счастье – иметь спокойную совесть. Так что желаю того же и тебе.
Утром я проснулся рано. Я заглянул в комнату Алексея; он спал, и на его губах надувались и тут же лопались маленькие пузырьки.
У подъезда меня ждала машина. Но мой путь пролегал не в мэрию, а гораздо дальше – в областной центр. Вчера я по телефону договорился, что меня примет губернатор области и начальник областного УВД. Ну а чтобы никто не прознал про мое путешествие, было решено начать его рано, когда все еще спят. Я даже не предупредил о моем отбытии секретаршу, решив, что позвоню ей, когда прибуду на место.
– Как прошла ваша первая совместная ночь под одной крышей? – спросил Олег, когда я занял место на сиденье рядом с ним.
– Беседа по душам пока не получилась. А так его присутствие не помешало мне хорошо выспаться. А это добрый знак.
Пока мы беседовали, машина вырвалась за пределы города и покатила по шоссе. От областного центра нас отделяли немногим более ста километров. Я надеялся, что мы проскочим это расстояние меньше чем за час.
Мы проехали километров пятнадцать, когда впереди заметили несколько машин ГАИ. Еще издали они стали нам сигналить, чтобы мы остановились. Автомобиль стал сбрасывать скорость.
– Слушай, – вдруг сказал Олег, – я десятки раз ездил по этому шоссе, но не помню, чтобы хоть однажды видел в этом месте пост ГАИ.
Внезапно из леса на шоссе сзади нас выскочила еще одна патрульная машина. Она явно намеревалась отрезать нам путь к отступлению.
– Разворачивайся! – закричал шоферу Олег, – это засада.
Шофер так резко крутанул рулем, что мы едва не опрокинулись. Зато этот рискованный маневр позволил совершить почти мгновенный поворот, и мы едва не протаранили мчавшуюся нам навстречу машину. И лишь в последний миг, благодаря мастерству водителя, столкновение удалось избежать. Но наши преследователи были настроены более чем решительно; они выпустили по нам автоматную очередь, которую отразили бронированные стекла нашего джипа. Следующий град пуль полоснул по колесам нашего джипа. Его сразу же занесло и лишь какое-то чудо спасло нас от того, что мы не перевернулись.
– Бежим в лес! – крикнул Олег.
Наш край издавна славился своими густыми чащобами, легенды гласили, что когда-то они укрывали целые отряды лесных разбойников. Но уверенности в том, что нам удастся спрятаться в лесу, у меня не было. От преследователей нас отделяло всего каких-то пятьдесят-шестьдесят метров. Я обернулся и увидел, как между кустов мелькнула серая милицейская форма. И едва не был наказан за свою секундную задержку; раздался выстрел, и пуля сшибла у меня над головой несколько листьев.
Я понял, что если я не сменю тактику и не перестану удирать от преследователей, как глупый заяц от охотников, то шансов выбраться из леса живым у меня немного. Уж больно большое численное преимущество у наших преследователей. Тем более я потерял Олега и телохранителей в этих густых зарослях из вида и остался по сути дела один.
Я бежал по верхнему краю оврага. Чтобы меня не увидели, я решил скатиться по его крутому склону. Это оказалось довольно болезненным упражнением, я ободрал руку и лицо, но зато листва укрывала меня от ненужных глаз. Совсем недалеко слышались голоса, иногда выстрелы, однако постепенно вся эта канонада стала стихать, преследователи все больше удалялись от того места, где я спрятался.
Примерно минут через пятнадцать я осторожно стал выползать из своего укрытия. И сразу увидел, как в метрах пятидесяти по склону оврага идет милиционер. Я спрятался за толстым стволом старого раскидистого дуба и стал наблюдать за двигающимся в мою сторону блюститель порядка. Это был молодой парень атлетического сложения в чине капитана.
Он шел довольно беспечно, почти не смотря вокруг себя, наслаждаясь тихой погодой и свежим воздухом. И только пистолет в его руке свидетельствовал о том, что он вышел отнюдь не на прогулку.
Я понимал, что в поединке с этим атлетом единственным шансом его одолеть – это внезапность нападения. Капитан уже находился всего в нескольких метрах от меня. Мне нужно было, чтобы он повернулся бы ко мне спиной; я кинул ветку. Она зашуршала по траве. Он развернулся, а я бросился на него. Мне удалось выбить у него оружие, но он был слишком силен и сбросил меня со своей спины. Мы оба покатились по траве. Я первым распрямился и ударил ногой ему в пах. Тот сложился надвое, и следующим ударом в шею я опрокинул его на землю.
Пока он ползал по земле, корчась от боли, я поднял его пистолет и наставил его на милиционера. Теперь дуло оружия смотрела ему лицо с расстояния всего в несколько сантиметров.
– Как самочувствие? – поинтересовался я. – Нигде не болит?
Лицо капитана исказилось не то от боли, не то от злости. А может, от того и другого вместе.
– Как тебя зовут?
Милиционер ничего не ответил.
– Я предупреждаю, если ты будешь молчать, я нажму вот на этот курок. Отвечай на все вопросы, если не хочешь больших неприятностей.
– Меня зовут Игорь Лапик.
Я внимательно посмотрел на него.