– Я. Не ем. Мяса. И я. Об этом. Предупреждала. Я. Ем. Рыбу. – Панова – а кто же еще? – повернулась в сторону Веры.
Ольга Ивановна Точилина, врач, милейшая женщина, с сочувствием посмотрела на Веру Сергеевну. На какое-то мгновение та просто кожей ощутила симпатию людей, находившихся в ресторане.
Про то, что Панова не ест мяса, «Эсперанс-тур» был предупрежден. Виолетта отправляла факсы из далекого Владивостока: «Верунь, не забудь про рыбу для Пановой». «Эсперанс-тур», в свою очередь, слал факсы в Париж: «Chers partenaires, n’oubliez pas, s’il vous plaît, de prévenir le restaurant qu’une de nos touristes ne mange pas de viande, elle ne mange que du poisson» [18] . Вера была уверена, что Снежана предупредила ресторан. И все же на каком-то отрезке тысячекилометрового передвижения факсов с информацией о том, что некая ВИП-персона из русской группы не употребляет мясо, произошел сбой.
– Да, разумеется, я все помню, сейчас выясню, – когда Вера вошла на кухню ресторана, шеф-повар понял по ее лицу тотчас же: случилось что-то ужасное.
– Qu’est-ce qu’il y a? [19] – спросил он придыханием, почти полушепотом, вообразив, наверное, в эту секунду всевозможные варианты: кто-то доелся «котлетт» до смерти, теперь у него будут проблемы, а скандал выльется в международный.
– Poisson, poisson [20] – конечно же бумажки с нужной фразой не было, но обозначить суть Вера сумела, собрав всю свою эмоциональность.
– Оh! Pas de problèmes! [21] – повар широко улыбнулся – у него, видимо, отлегло, – и жестами заверил Веру, что сейчас все сделает: «Будет вам рыбка и большая, и маленькая».
Вера вернулась на место:
– Все нормально, они в курсе. Просто на приготовление рыбы понадобилось чуть больше времени. Сейчас принесут, – сказала она Пановой.
– Интересно, что это за рыба, которую готовят дольше, чем мясо, – Рославлев имел ум аналитический, этого уж не отнимешь.
– Ничего удивительного, во Франции любят мясо с кровью, чуть припущенное, не пережаренное, – заметил Королев.
Вера поблагодарила взглядом «Жана Габена». В отношении же зануды Рославлева она пыталась бороться с собой, говоря себе в сотый раз, что не имеет никакого морального права даже в мыслях критиковать клиентов.
Да, Джеймс Энсор… Хорошо, что ты умер. Будь ты рядом, мог бы выдать серию масок, отражающих ее самые темные мысли. Но так ли прав ты был, Энсор? Может, ты, дорогой Джеймс, не учел, или попросту забыл, или не подумал, или не хотел думать и признать очевидное – люди, они ведь черно-белые. В этом-то прелесть. Ты нам показал черное, потому что белое – неинтересно. И тем самым ты привлек к себе внимание. Так, может быть, втайне, ты хотел славы? Маска «желание славы» – она какая? Черная или белая?
Философствовать о человеческой породе, видимо, приятнее, когда с ней соприкасаешься по минимуму.
Пановой подали дораду. Она. Ее. Съела. Ей. Она. Понравилось.
После ужина наступило, наконец то, что в туристской программе называется – «свободное время». Вера ждала этой минуты. Не потому, что ей надоели туристы, как раз напротив – она начинала их любить. Понимать, привыкать к ним. Но она устала. Физически и морально. Ей хотелось только одного: спать. Спа-ать. Спа-а-а-ть… Спа-а-а-а-ать…
* * *
Наутро, спустившись в ресторан на завтрак, окинув взглядом присутствующих, Вера тут же вычислила «пропажу бойца»: Кости не было. Так, день начинался с потерь.
– Вера Сергеевна, вы не волнуйтесь, все в порядке, просто Костя вчера перегулял маленько, – по секрету сказала Светик. – Он в номере спит.
– Хорошо, что в номере, а не на улице.
– Так тут на улице тоже спят, я сама видела. Завернутся в одеяло и дрыхнут. Главное, их не трогает никто.
– Если наш ляжет – потрогают. Тут своих «клошаров» [22] хватает.
За завтраком выяснилось, что вчерашний ужин имел продолжение: смекнув, что «Бистро на Монмартре» находится рядом со знаменитым кварталом Pigalle, «мальчики» решили пойти «по девочкам». Закоперщиком выступил Костя, в разведку с ним вызвались Виктор, Сергей, супруги Ермиловы из Тюмени. «Переводчиком» позвали Власенко, которому жена вставила за этот поход. Не из ревности, конечно, а из-за своих волнений.
– Да ла-адно тебе, – у отврабминлесхоза вид был немного – совсем немного – сконфуженный. Его прямо-таки распирало от собственной значимости и той роли, которую он сыграл.
Про известный в Париже квартал секс-индустрии русские туристы конечно же слышали. Разгоряченные вином, двойной порцией «котлетт», они пошли – «Посмотреть, только посмотреть», твердил Власенко – мимо «Мулен Руж» в сторону площади Пигаль. Супруги Ермиловы быстро ретировались – муж не выдержал наглых приставаний к собственной жене у себя на глазах. Оставшиеся искатели приключений («На одно место», – заметила Тоня Власенко, не уточнив, правда, на какое именно), пропустив для храбрости по паре стаканчиков, отправились «смотреть».
В одном из заведений друзья заплатили за сеанс стриптиза через прозрачную перегородку. Но то ли заплатили мало, то ли так и положено было, а только стриптизерша разделась до определенного уровня. Костя в этом увидел ущемление национальных интересов: «Как русским – так все не так, как всем». Ребята из Владивостока согласились, сказав, что модель могла бы быть и посвежее. Тогда в бой полез добропорядочный отец семейства – «переводчик»! – Власенко, вытащив из своего «запасника» коронное слово:
– Натюрлих, натюрлих! – кричал он танцовщице, для убедительности показывая на себе, какая именно деталь туалета мешала увидеть ее «в натуре», попросту говоря, в чем мама родила.
Но модель была непреклонна, чем в конечном итоге вызвала уважение зрителей. Покинув заведение такими же невинными, какими они в него вошли, сохранив верность женам и подругам, русские гуляки успокоили волнение еще парой остановок в барах, в итоге вернулись чуть не под утро.
– Ну не идиоты? – Тоня не могла успокоиться. – Вот на что деньги потратили? – А надо было на что-то? – резонно спросил Власенко-муж Власенко-жену.
Точилин-старший, не поддержавший вчера мужскую компанию, отыгрывался по полной:
– Да, мужики, не повезло вам. Обломали вас француженки.