Впрочем, любовь — любовью, но сотрудники отдела собственной безопасности американского посольства не дремлют и регулярно проводят опросы своих дипломатов. Конечно же, и Сэлли тоже опрашивали… Вопрос в том, как много о наших взаимоотношениях у неё успели выудить…
А, впрочем, какая к черту разница! Поздно, Лёня, пить “Боржоми”, когда вторая почка отказала…»
Рассуждая сам с собою, Полещук не заметил, как замедлил шаг и остановился.
— Вы меня не слушаете, Леонид! — громко сказал Беллингхэм. Окрик вернул капитана к действительности.
— Нет-нет, Джон, я прекрасно всё слышал… И готов выслушать также и ваши условия…
— Знаю, Леонид, что вам, как профессионалу, не слишком приятно выслушивать мои умозаключения, которые, надеюсь, вы не восприняли как нравоучения?
Беллингхэм снова, как бритвой, полоснул взглядом по лицу Полещука.
— Должен заметить, Леонид, что хотя мы с вами и лишены предрассудков, вся обстановка, в которой мы живём, настолько ими отравлена, что мы не можем полностью от них освободиться. Да вы это и сами понимаете… Поверьте, мне бы не хотелось видеть вас раскаивающимся в своём поступке, в том, что вы обратились ко мне за помощью… Мы с вами — люди из другого мира, нежели те, кто нас окружает. Мы — люди чести, поэтому я заранее хотел бы знать, что вы отдаёте себе отчёт в том, что действуете не по принуждению, не под моим нажимом, а… по правилам игры. НАШЕЙ с вами игры!..
Одним словом, мне нужен ключ от сейфа вашего начальника, полковника Тимофеева…
— Но как я смогу…
— Не торопитесь! — оборвал Полещука американец. — Всё не так сложно, как может показаться на первый взгляд… Проблема кажется вам неразрешимой, потому что вы никогда об этом не задумывались… А между тем вам, именно вам, как никому другому из ваших коллег, легче добыть слепки с ключа… Если не ошибаюсь, вам, как новичку в резидентуре, приходится чаще других офицеров дежурить в посольстве, не так ли?
«Опять Сэлли! — чуть не вырвалось у Полещука. — Только ей известно, как часто я остаюсь на ночь в посольстве. У-у, черт!»
— Да, но Тимофеев кладёт ключ в специальный металлический пенал и опечатывает его своей личной печатью, с которой не растаётся никогда… Она при нём, даже когда он ныряет в бассейн…
— Прекрасно! Пусть себе ныряет с печатью в обнимку. Пенал-то он сдаёт дежурному, не так ли? Заступив на дежурство, вам достаточно перефотографировать тот оттиск, что остаётся на контрольном куске пластилина, которым вы по старинке снабжаете пеналы для ключей… Надеюсь, Тимофеев — не исключение?
— Нет…
— Ну вот видите, Леонид! Как говорят у вас, «не так страшен черт, как его рисуют». Завтра на корте я передам вам фотоаппарат, в ближайшее дежурство вы переснимете оттиск, наши специалисты изготовят для вас печать, которая не будет отличаться от личной печати полковника, и… Остальное зависит от вашей сноровки! Куда уж проще. В общей сложности на все операции у вас уйдёт три минуты, не более. Надо быть Ротшильдом или Рокфеллером, чтобы суметь за три минуты заработать десять тысяч долларов! До завтра, Леонид!
Не дав собеседнику опомниться, Беллингхэм решительно развернулся и стремительно пошёл обратно к теннисному корту.
У Полещука в горле застрял вопрос: «А когда же будут деньги?» Вербовка советского гражданина, представляющего интерес, — задача каждого оперативника из Лэнгли. Вербовка советского разведчика — высшее достижение, которое автоматически влечет за собой не только правительственную награду, но и гарантирует взлёт по служебной лестнице.
* * *
Беллингхэм рассчитал точно: Полещуку не удастся вернуть долг и скоро он продолжит «таскать из огня каштаны», на которые ему укажет ЦРУ. За проявленное усердие долги будут списаны.
…В тот вечер Сэлли вновь, как это уже бывало не единожды, наблюдала своего «мужа» вдребезги пьяным.
Пил он сосредоточенно, устремив взгляд в одну точку, и когда она вошла, открыв входную дверь виллы своим ключом, он даже не поприветствовал её.
И хотя до этого вечера инициатором застолий с выпивкой всегда была Сэлли, на этот раз всё было наоборот. Получив строжайшие инструкции от своего шефа, Грэйвс предприняла титанические усилия, чтобы оторвать «мужа» от бутылки. Тщетно. После короткого, но бурного скандала каждый из них остался при своей точке зрения.
В ту ночь возлюбленные впервые, находясь под одной крышей, спали порознь. Полещук, овладев двумя «огнетушителями» виски, заснул под столом…
* * *
Деньги были вручены Полещуку во время конспиративной встречи, проходившей в дешевом трехзвездочном отеле «Викрам», в обмен на сделанные им оттиски с ключа резидента.
В ходе явки Беллингхэм поставил перед новоиспеченным агентом дополнительные задачи по добыванию интересующих ЦРУ сведений и обозначил способы связи.
Тогда же Полещук узнал, что по строго секретным платёжным ведомостям, да и вообще в файлах ЦРУ, он будет проходить под псевдонимом «Уэй».
Несмотря на своё подчинённое, более того, зависимое положение, Полещук в общении с Беллингхэмом вначале попытался вести себя, как породистый английский аристократ, свысока взирающий на вульгарно пахнущего деньгами американского купчика.
Не тут-то было. Очень скоро церэушник доказал своему русскому подопечному, «кто есть кто».
Как бы между прочим подсказал, что работать они будут по принципу пилы: «ты — мне, я — тебе».
В июле 1975 года истёк срок пребывания Полещука в Непале.
В ходе прощальной явки с ним были оговорены условия продолжения связи в Советском Союзе, он получил микропленку, вмонтированную в магнитофонную компакт-кассету. В ней — задания по сбору информации, инструкции по организации связи, указания по восстановлению контакта при новом выезде за границу.
Беллингхэм также вручил «Уэю» условные письма для отправки на адрес в Соединенные Штаты, две специальные ручки для нанесения тайнописи, шифрблокноты, прибор-приставку к радиоприемнику для приема кодированных передач из радиоцентра.
Часть шпионской экипировки эксперты ЦРУ надежно упрятали в обложке фотоальбома. Остальное — дополнительные инструкции и крупную сумму денег — «Уэй» должен был получить в контейнере, изъяв его из тайника, который будет заложен для него резидентурой ЦРУ, действующей с позиций посольства США в Москве.
Все наставления своего оператора Джона Беллингхэма Полещук слушал вполуха, потому что никак не мог сосредоточиться из-за присутствия на конспиративной встрече Сэлли Грэйвс, неделей ранее улетевшей в Вашингтон в отпуск.
На протяжении всей явки с языка Полещука готов был сорваться вопрос, почему и в каком качестве здесь присутствует его бывшая возлюбленная. То, что Сэлли десятью месяцами ранее по заданию ЦРУ выполнила роль медовой ловушки, он уже понял.