– Я запомню. – Они уже подписали брачный контракт и готовились к свадьбе.
Роми получит почти все, о чем когда-либо мечтала. Она выходит замуж за мужчину своей мечты. Они планируют создать семью. Ее отец выздоровеет. Все настолько хорошо, что Роми боится, как бы ни наступила черная полоса.
– Ты моя, дорогая, – сказал Максвелл. – Я не отпущу тебя.
Она хотела ему верить. Очень хотела.
– Я думала, мы поженимся, когда мой отец выйдет из реабилитационного центра. – Она полагала, что они станут мужем и женой в здании суда. И свадьба будет скромной.
А выясняется, что ее ждет пышная свадьба. И венчание.
– Так и будет, – ответил он.
– Но ты хочешь пышную свадьбу.
– Да.
– В церкви, – сказала она.
– Естественно.
– Значит, мы должны определиться с датой. – Роми знала, что только большое пожертвование в восстановительный фонд позволило Мэдди и Виктору назначить дату свадьбы.
– Да.
– Твоя мать хочет помочь в организации свадьбы.
– Я ее единственный ребенок, – ответил Максвелл.
– У меня нет матери уже шесть лет. – А отец Роми не сумеет организовать свадьбу.
Хотя она очень хотела, чтобы он ей помог.
Максвелл наклонил голову набок:
– Я считал, что Дженна умерла, когда тебе было три года.
– Верно, но мама Мэдисон заменила мне родную мать. Хелен Арчер была моей матерью, а Мэдди мне как сестра.
– Названая сестра.
– Да. Хелен любила меня.
– Моя мать тоже тебя полюбит, – произнес Максвелл.
– Будем надеяться, – ответила Роми. Максвелл рассмеялся. – Перестань! Это не смешно.
– Что ты паникуешь? Моя мать будет тебя обожать. Мэдисон обрадуется за тебя. Мы поженимся.
– Ох. – Она моргнула, глядя на него и прикусив нижнюю губу. – Повтори еще раз.
– Мы поженимся ровно через пять недель и три дня, – сказал Максвелл.
– Что? Ты же говорил, что мы подождем до выписки моего отца.
– Его отпустят на один день, и мы устроим безалкогольный свадебный прием.
– Ты сделаешь это ради него?
Макс закатил глаза:
– Почему ты постоянно во мне сомневаешься?
– Я не знаю. – Роми с каждым днем сильнее влюблялась в Максвелла, понимая, что он ее не любит.
Макс притянул ее к себе и поддел рукой ее подбородок:
– Ты моя, Рамона Грейсон. Ты не сможешь отказаться стать моей женой. Мы поженимся в соборе и произнесем свадебные клятвы в присутствии наших друзей и членов семьи.
– Такую свадьбу не назовешь бизнес-сделкой, – заметила она.
– В душе я немного романтик.
– Значит, душа есть даже у деловой акулы?
– Я думал, что я царь, – поддразнил он ее.
– По-моему, это одно и то же.
– Может быть. Некоторые цари бывали крайне безжалостными.
– Ты безжалостен. – Но почему-то его безжалостность не пугала Роми.
– Ты под моей защитой.
– То есть я не должна тебя бояться?
– Нет.
Если бы только это было правдой.
– Я люблю тебя, Макс, – сказала она.
Иногда ей так хотелось говорить об этом вслух. Хотя, если подумать, сейчас она впервые произнесла эти четыре коротких слова.
Максвелл удивленно замер, а она прибавила:
– Я действительно тебя люблю, и ты об этом знаешь.
– Ты говорила, что не можешь представить, как проживешь без меня.
– Да. Я говорила.
– Я буду дорожить твоей любовью, – сказал Максвелл.
– Правда? – Странно, ведь он считает любовь уделом слабаков.
– Этот подарок я не принимаю как нечто само собой разумеющееся.
– Даже если не сможешь ответить на мою любовь?
Он поморщился:
– Да.
– Хорошо.
– Расскажи обо всем своей названой сестре.
– Я расскажу.
– Отлично.
Он страстно припал к ее губам.
Роми с энтузиазмом ответила на его поцелуй, помогая ему расстегивать пуговицы на просторной рубашке в мужском стиле, которую она носила с леггинсами.
Он легко стянул через голову свой свитер, а потом снял черную шелковую футболку.
Роми касалась его груди, прижималась к нему всем телом. Ей всегда было так хорошо рядом с Максвеллом. Независимо от того, когда, как часто и что они делали вместе, ей было с ним хорошо. Лучше, чем хорошо. Невероятно хорошо.
Они были идеальными сексуальными партнерами. Вероятно, наступит время, когда Максвелл все-таки полюбит Роми.
Максвелл хочет знать, почему Роми не желает ужинать с его матерью. Роми просто не терпится упрекнуть Наталью за то, что она приучила Максвелла сторониться любви и отдавать предпочтение прагматизму и тщательно культивируемой безжалостности.
Он ласкал Роми, слушая ее прерывистое дыхание и тихие стоны, а потом, надев презерватив, усадил ее на себя верхом. Удерживая бедра Роми, он размеренно входил в нее, контролируя каждое движение.
В момент близости они смотрели друг другу в глаза, получая взаимное удовольствие. Она вглядывалась в бездонные, темные и таинственные глубины его глаз, не в силах расшифровать его эмоции.
– Любовь моя, – выдохнула Роми, изнемогая от желания.
Его темные глаза сверкнули.
– Тебе нравится слово «любовь», – удивленно сказала она.
– Только из твоих уст, – ответил он.
Но сам он не готов к этому чувству. Роми не желала думать об этом прямо сейчас и нарушать приятную атмосферу.
– Ты моя, – произнес он, повторяя ее мысли.
– И ты мой.
– Да.
Она кивнула, переполняясь удовлетворением и удовольствием:
– И у нашего брака не будет срока годности.
Максвелл не ответил, а просто ускорил темп. Маленькие всплески восторга сопровождали каждое его движение, приближая мощную развязку.
Они лежали в обнимку в постели, приняв душ. Он крепко обнимал ее, а она, ровно и размеренно дыша, почти засыпала.
– Ты моя, – прошептал он у ее волос. – Навсегда.
Для Максвелла такое признание было огромным шагом, даже если он думал, что Роми уже спит и не слышит его.
Мэдди восприняла новость радостнее, чем ожидала Роми: