На этой высоте было холоднее, чем внизу, хотя сильного ветра и не было. Холдон поёжился.
– Мы не посмеем войти к Маре, пока не будем уверены, что великий день наступил, и нам лучше начать строить орту. Здесь, на высоте, Хавою нас видно лучше, чем внизу под деревьями, и он может опять наслать на нас непогоду, а то ещё и засыплет холодным пухом.
Остальные охотники обступили вождя и слушали его разговор с Алоем. Они молча кивали, соглашаясь с ним. Молодой Бор поглядел с недоумением себе под ноги.
– Но как мы будем вставлять колья в камень? Наши патруги не пробьют ямы.
Ты думаешь, ты самый умный? – Мбир покачал головой и хмыкнул. – Если старший говорит, что надо строить орту, то он знает, как да что. Почти все из нас здесь не первый раз. Нам приходилось уже общаться с Марой, и на этой горе мы провели достаточно времени, чтобы освоиться.
– Ты правильно говоришь, Мбир, – Холдон величаво покачал головой. – Когда я был молодым гуром, я не посмел бы открыть рта до того, как выскажутся старшие. Мы, молодые, тогда помнили об уважении. Сейчас молодёжь потеряла почтительность к тем, кто пережил больше хавоев, чем они, это печалит меня.
Слушая вождя, Ллой в душе радовался, что это не он задал неуместный вопрос, а задать его ему не терпелось. Потому что на самом деле было неясно, каким образом укрепить на камне скелет орты.
Когда гуры принялись за работу, всё оказалось проще простого. Недалеко от того места, где все они стояли, находилась длинная трещина в камне, в неё-то и вставили вертикальные стойки орты, а уж установить рёбра не представляло труда. Маленькая пастоя получилась точно такой, как и там внизу, только на полу её теперь не было травы. Это незначительное отличие никого не страшило, потому что мех очиги вполне мог защитить от холода, идущего от камня.
Наступили сумерки, небо постепенно очистилось от облаков, и на нём засветился Сун. Хотя Хавой не смог скрыть от апшелоков ночного светила и бесчисленное множество эйб, он всё же решил навредить им ночными заморозками. Но в закрытой со всех сторон орте злой повелитель холодов не в силах был причинить вреда двуногим потомкам своего злейшего врага Ярка и его обри Мары. Ллой с удовольствием скоротал бы ночь во сне, но никто из гуров спать не собирался. Все они выходили то и дело из орты и разглядывали небо у горизонта.
– Вот доказательство того, что Ярк сильнее Хавоя! – Холдон показал рукой на чистый участок неба. – Скоро уже, скоро проснётся одер нашей Мары и подаст нам знак эйбой Гоз! Только бы Хавой снова не затянул небо у горизонта.
Охотники то прятались в орте, чтобы немного согреться, то выбирались из неё и в ожидании смотрели на восток. Небо постепенно очистилось от облаков. Наконец, долгожданный час настал. Горизонт слегка осветился слабыми лучами восходящего Ярка, и уже можно было отличить небо от земли. На фоне всё ещё черного звёздного купола выделилась далёкая гора, за которой жило дневное светило.
– Сейчас на наших глазах должно свершиться великое чудо! – Холдон простёр руки к востоку. – Вы, молодые гуры, станете свидетелями, как и мы все, прохождения по небу Гоз. Вы приобщаетесь к великому таинству, которое наш род сабаев ждал много хавоев после последнего визита к Маре. Смотрите во все глаза! Вон вышла из небытия эйба Гоз! Её путь по небу будет коротким. Он пройдёт над горой – жилищем Ярка. Если Гоз коснётся вершины, то, хой Маре, великий день наступит сегодня. Если вершина её закроет на короткое время, придётся нам ещё подождать.
Ллою и до этого приходилось не раз видеть эйбу Гоз, но он даже не подозревал, что с ней может быть связана какая-то тайна. Ему хотелось поскорее эту тайну узнать, и он молил про себя Ярка, чтобы день, о котором сказал вождь, наступил именно сегодня.
Время шло, и гуры все до одного не отрывали глаз от горизонта, где сверкала поднимавшаяся над ним яркая светящаяся точка – прекрасная Гоз. Казалось, что эйба подшучивает над охваченными нетерпением апшелоками и стоит на месте вместо того, чтобы величаво плыть. Но это было не так – она всё же приближалась мало-помалу к чёрному силуэту далёкой горы. Когда же до остроконечной вершины оставалось совсем чуть-чуть, охотники замерли, даже, похоже, перестали дышать. Долгожданный миг приближался. Ллой про себя обращался к Ярку и молил его подать знак к действу, которое ему суждено будет увидеть – к великой тайне сабаев. Гоз подплыла к вершине и коснулась её своим краем.
– Хой Ярку! – первым выкрикнул приветствие ещё не показавшему себя светилу Холдон.
– Хой Ярку! Хой Ярку! – разразились дружными криками апшелоки и Ллой вместе с ними.
– Свершилось! Нам подан знак! Мара! Мара! Мы, сабаи, идём к тебе! – кричал во всё горло вождь, чтобы праматерь в своей пастои услышала его, и продолжал смотреть на слегка порозовевшее небо.
К этому времени Гоз миновала вершину горы и начала спускаться к горизонту, чтобы исчезнуть до следующего утра. Вместе со всеми ликовал и Ллой, хотя он и не знал, что ему предстоит увидеть. Но предвкушение близкого посвящения в тайну, которую бережно хранил род, наполняло его грудь радостью, и радость эту он ни от кого не скрывал.
Наконец, Холдон отвернулся от далёкой горы, из-за которой должен был вот-вот показаться Ярк, и направился к входу в пастою праматери Мары. За ним тесной группой проследовали все гуры, и Ллой в их числе. Холдон поднял с каменного пола череп с яграми и не выпускал его больше из рук. Он стоял на месте и что-то постоянно шептал, возможно, обращался к Маре с приветствиями, а может, просил у неё разрешения войти. Ллой проголодался, ведь прошло уже довольно много времени с тех пор, как все они поели. Однако апшелоки-охотники, казалось, забыли о голоде, они сосредоточенно топтались за спиной вождя, тоже что-то нашёптывая, и вводили себя в транс. Молодые гуры от них не отставали. Гуабонг смотрел на поведение сородичей, он понимал, что они таким образом готовят себя к встрече с таинственной Марой – их праматерью, но не знал чем заняться самому. Чтобы не отличаться от других, он тоже начал переминаться с ноги на ногу, пытаясь представить себе, что ожидает его внутри горы, представить, как выглядит Мара. Когда на каменную стену упал первый луч восходящего Ярка, Холдон шагнул внутрь жилища праматери сабаев, держа перед собой на вытянутых руках череп с яграми. Он исчез в тёмном чреве жилища. За ним один за другим растворились во мраке гуры, что до этого стояли впереди Ллоя. Гуабонгу пришлось совладать с собой, чтобы побороть свою нерешительность, когда настала его очередь войти в пастою. С первого же шага он почувствовал необычный запах, что сразу окружил его. Поначалу дышать было трудно, но после нескольких вдохов всё изменилось – почувствовалась какая-то лёгкость и радость. Впереди в темноте на фоне едва различимого далёкого свечения маячили фигуры идущих первыми гуров. Воздух вокруг казался плотным, и идти сквозь него было так же трудно, как сквозь воду, хотя ощущался прилив бодрости и сил. Может быть, от волнения Ллою всё это только казалось. Шаг за шагом свечение впереди становилось всё ярче и ярче, и уже начали вырисовываться отдалённые контуры неровных каменных стен пастои Мары и невысокий, усыпанный какими-то шишками, потолок. Пройдя за остальными охотниками дальше вглубь пещеры, Ллой понял, где находился источник мерцающего света, и что он из себя представлял. В стороне по его левую руку на каменном полу находилась длинная, шириной в шаг расселина, из глубин которой и вырывалось мерцающее свечение. Оттуда же поднимались подсвеченные полупрозрачные клубы паров, которые сразу же растворялись в полумраке. Воздух казался не только плотным и пахучим, но ещё и тёплым. Группа апшелоков продвигалась вдоль парящей расселины всё медленнее и медленнее. Первоначальное возбуждение и прилив сил сменились лёгким головокружением и тяжестью во всех членах. Однако и тяжесть, и головокружение были приятными. Впереди по ходу движения полуприкрытые отяжелевшими веками глаза Ллоя увидели стену, освещённую немного ярче боковых. Именно около неё и остановилась вся группа во главе с вождём. В полумраке Ллой разглядел её неровную поверхность и какой-то выпирающий вперёд выступ, перед которым все они сейчас и стояли. Гуры раскачивались из стороны в стороны и молчали. Молчал и Ллой. В эти минуты он испытывал какое-то необычное состояние, будто всё его тело стало мягким, как пух стрила, а движения медлительными, как у речной илы. Глаза его не закрывались, но и не могли полностью открыться, нижняя челюсть безвольно отвисла, и во рту чувствовалась сухость. Ллой, как и остальные, смотрел, не отрываясь, на выступ стены перед собой, потому что смотреть больше было некуда, да и не хотелось. Вдруг ни с того ни с сего этот самый выступ начал сперва поблёскивать золотистыми искрами, словно на нём зажглись маленькие ночные эйбы, а потом неожиданно вспыхнул весь ослепительным светом Ярка. Полуприкрытые глаза Ллоя прищурились. Его помутнённое сознание не в состоянии было понять, откуда взялся в глубине горы ослепительный свет. А свет этот на самом деле принадлежал Ярку, и пробился он через круглое отверстие в каменной стене, что располагалось над входом в пещеру, как только дневное светило взошло над дальней горой. В ярком отражённом свете мельчайших сверкающих включений выступ уже не казался просто выступом. Это была огромная голова зверя с торчащими в стороны ушами. С каждой минутой сверкающий образ принимал всё более чёткие формы и всё больше и больше походил на голову огромного сабая. Ллой смотрел на голову, а голова смотрела на Ллоя. Так вот она какая, праматерь рода, она воистину богиня! Тяжёлые веки гуабонга несколько раз медленно моргнули, после чего голова Мары качнулась. Рот её приоткрылся, и она изрекла: