Ярк уже зашёл за горизонт, и опустились сумерки. Холдон сказал остальным, что ночевать они будут здесь, на берегу. Становилось прохладно, и Ллой не пожалел, что был одет в очигу. Жаль только, что никто не взял с собой частичку аяка, чтобы развести костёр. Апшелоки однако не чувствовали неудобства оттого, что воздух у реки был слишком свеж, все они по-прежнему находились в странном состоянии ожидания чего-то. Холдон достал из кожаного свёртка несколько поджаренных кусков мяса, сам их разрезал патругом на части и разделил между гурами. После ужина апшелоки разлеглись на мягкой траве, свернувшись калачиком, оставив одного на страже. Вождь обнял рукой череп, прижал его к себе и захрапел. Стражники менялись через какое-то время, и Ллою досталось охранять лагерь под утро. К этому времени он уже выспался и теперь сидел в предрассветной темноте, смотрел на чёрную воду реки и слушал плеск рыбы. Когда ему это наскучило, он стал разглядывать небо, усыпанное множеством маленьких ярких точек, которые называли эйбами и гуабонги, и апшелоки. Сейчас был сезон благани, и перед самым восходом дневного светила на ночное небо из-за горизонта выплывала яркая Гоз – покровительница юбуров у апшелоков, Ллой теперь без труда мог её найти. Далёкий горизонт постепенно светлел, а это значило, что Ярк уже проснулся и готовился к своему ежедневному восхождению. Когда он озарит своими лучами небо, эйбы все до одной уйдут на покой вместе с Суном, который сейчас выглядел так, словно от него кто-то откусил добрый кусок. Первый луч Ярка должен был стать сигналом к подъёму всей группы апшелоков, и Ллой ждал его появления. Этот момент настал, и тогда он вместо того, чтобы растолкать каждого, взял да и зарычал, что было мочи, подражая у-рыку. От этих звуков охотники проснулись моментально, как бы крепок не был их предутренний сон, повскакивали со своих мест и засуетились в поисках оружия, озираясь по сторонам. Их остановил истеричный хохот Ллоя. Над чем мог смеяться гуабонг, когда где-то рядом грозный хищник? Но тот согнулся от смеха, ухватившись за живот, а потом рухнул на колени, продолжая хохотать, от чего его волосатая спина сотрясалась. Гуры опешили от странного и необъяснимого поведения одного из своих, они с опаской вглядывались в предрассветные сумерки, стараясь разглядеть где-то затаившегося у-рыка. Может, своим диким смехом Ллой надеялся отогнать зверя? Но хищник затих, видимо, готовился к нападению. Смех прекратился, но вместо него раздалось ещё более громкое рычание, будто у-рык находился уже среди всполошившихся охотников, но был почему-то невидим. Может быть, это разъярённый дух когда-то убитого ими хищника пришёл посчитаться за свою смерть? И тут с земли поднялся и выпрямился во весь рост Ллой. Гуры метались вокруг него, не понимая, что происходит. А гуабонг взял и зарычал ещё раз у всех на виду. Как же он был страшен в это время! Скрытое слегка размытыми сумерками заросшее скуластое лицо, широкоплечая волосатая фигура, выделяющаяся на фоне чуть посветлевшей воды, и эти звуки, наводящие ужас на любого обитателя леса!
– Это ты?! – Первым пришёл в себя и понял, что произошло, Холдон. Он уставился на Ллоя, лицо которого едва различал. – Зачем?
– Я вас разбудил, вы быстро проснулись, – ответил гуабонг, как ни в чём, ни бывало.
– Ты нас напугал, я даже рассыпал ягры! – голос вождя напрягся.
– Было весело, когда вы спутали меня с у-рыком.
– Но мы на самом деле подумали, что у-рык где-то рядом!
– Но его же не было. Я бы зверя почуял ещё издалека, и не подпустил близко. А на вас смотреть было так весело! Ха! – Ха! – Ха!
Первым хихикнул Эйк, его поддержал Дейб, потом Мбир. Через минуту все гуры хохотали. Коч какое-то время ещё держался, но и он присоединился к остальным.
– Где ты научился рычать у-рыком? – спросил Ллоя Холдон, когда всеобщее веселье утихло. – Можно подумать, что праматерью гуабонгов была самка у-рыка, а не маунта, как ты нам говорил.
– Не знаю, как-то получилось само. Я ещё могу подражать лабсу. Хр – Хр – Хр. А это кто? – Ллой издал отрывистые звуки.
– Это лай, я его голос сразу узнал! – Дейб аж подпрыгнул на месте, поражённый абсолютным сходством. – Научи меня говорить на языке зверя!
– Как я тебя научу? Слушай лес и пытайся повторить его звуки. Когда-нибудь получится.
Очень полезный навык, – заключил Холдон. – Я могу только крикнуть ночным стрилом, но это просто. Но, может быть, ещё повторю лабса. Хр – Хр – Хр. Но у-рык – это у-рык! Ну-ка, Ллой, крикни на его языке ещё раз, а то, чего доброго, хищники подумают, что сюда пришёл на водопой жирный и вкусный лабс, и соберутся все. Зачем они нам?
– Верно, – Дейб начал озираться.
Ллой глубоко вздохнул, от чего его и без того широкие плечи раздвинулись. Охотники вокруг него затихли в ожидании чуда. Когда же из груди гуабонга вырвались ужасные гортанные и низкие звуки, все они невольно отшатнулись в разные стороны. Чудо свершилось в очередной раз. Когда все немного успокоились, вождь опять принял торжественную позу и произнёс:
– Нам пора, сабаи! Вот только соберу просыпанные ягры, – он нагнулся и стал подбирать с песка прозрачные камешки цвета увядших листьев. Остальные гуры держали оружие в руках уже тогда, когда пытались отразить атаку мнимого у-рыка, и были готовы продолжить путь. Эйк взвалил на плечо кожаный свёрток с провиантом. Когда последний ягр был положен внутрь черепа, Холдон распрямился и зашагал прочь от реки. Охотники выстроились в том же порядке, в каком передвигались до этого. Они теперь были абсолютно уверены в том, что никто из хищников, даже целая их стая не посмеет к ним приблизиться, ведь среди них был Ллой, который знал язык у-рыков.
Продолжение пути после реки было долгим. Дорога к неведомой Ллою цели пролегала через лес и поле, она шла вдоль болот, издававших неприятный запах разлагавшегося трупа, поднималась на пригорки и спускалась в низины. Ллой пытался определить, куда ведёт гуров Холдон. Впереди над деревьями довольно ещё далеко возвышалось скалистое плато. Наверное, их путь упрётся в эту отвесную каменную стену. Если нет, придётся карабкаться на её вершину. Ллоя распирало любопытство, но спросить всю дорогу молчавших гуров он не решался. К концу дня погода испортилась. Задул холодный ветер со стороны жилища Хавоя и нагнал тучи. Небо почернело, и Ярк, клонившийся к горизонту, исчез. Перед глазами замелькали белые пушинки, обронённые невидимыми стрилами. Ветер усиливался, и Холдон свернул с поля, по которому шли апшелоки, к лесу, до него было рукой подать. Когда группа вошла в заросли, ветер уже не так чувствовался. О том, что он всё ещё сильный, говорили шелестящие над головами кроны деревьев и скрип их стволов.
– Переждём ночь здесь, – произнёс Холдон первые слова за весь день и указал на небольшой, но чистый от кустарника участок. – Хавой злится на нас, он пытается преградить нам путь к Маре, но нас, сабаев, ничто не остановит. Мы построим орту и защитим себя.
Наконец-то Ллой узнал, куда направляются апшелоки, – к Маре, к своей праматери! Он знал, что Мара – это сабайя, только, видимо, не такая, как Джу. Как и Амэ – праматерь гуабонгов, Мара не была просто зверем, её породил Ярк, а уже она сама – его теперешних сородичей. Перспектива повстречаться с обри Ярка внесла в бесстрашную душу Ллоя некое смятение. Однако апшелоки казались спокойными, и лёгкая дрожь в теле унялась.