У него вырвался возглас, полный дьявольского восторга. Ее тоже разобрал смех, они расхохотались вместе. Смеялись до колик, сгибаясь пополам, пока не задрожали стены маленького дома. Пока смех не полился рекой, соединявшей и уносившей их туда, где они были вместе.

Глава 10

Посмотрев на Джессику, Кейд с особенной ясностью осознал, как сильно ему нравилось ее смешить. Всегда нравилось. Именно об этом он больше всего скучал, когда отношения дали трещину. Как она смеялась.

– Господи, – задыхаясь, сказала она. – Как же давно я так не смеялась.

– Я тоже, – признался он.

– Это напомнило мне дни нашей молодости.

– Мне тоже.

– До того… – Она умолкла. Он понимал, что она имела в виду. До того, как они потеряли первого ребенка. Потом второго. Ее смех исчез, как красное вино, вытекшее из бурдюка через маленькую дырочку.

А когда она совсем перестала смеяться и Кейд понял, что не в силах это исправить, оказалось, у него тоже нет причин для смеха.

Теперь он смотрел, как она слезала с циклевальной машины, разглаживая здоровой рукой безобразное платье. Смех несколько смягчил напряженное выражение ее глаз и рта.

Когда она повернулась к нему, в ее глазах появилась иная грусть, не имеющая отношения к воспоминаниям о том, что исчезло из их отношений.

Они утратили еще кое-что. Сладкое ощущение близости. Или не потеряли? Может, оно просто спряталось вглубь, словно река, продолжавшая течь где-то под землей, незаметная под внешней оболочкой. И не важно, что сейчас оболочка Джессики являла собой отвратительное платье. Для Кейда не составляло труда увидеть то, что скрывалось под ним. Ее душу. Он по-прежнему испытывал сладкое ощущение ее присутствия, томительное желание прикоснуться к ней, познать.

Пока они жили вместе, казалось, оно тоже ушло. Исчезло в пропасти одиночества, куда ушел смех. Будто плот, который они сколотили, чтобы идти по жизни вместе, раскололся надвое, и они, оставшись без весел, все дальше и дальше удалялись друг от друга, не в силах остановиться.

– Почему дети? – тихо спросил Кейд.

– Что?

Джессика посмотрела на него с неподдельным испугом.

– Почему ты выбрала «Беби бумер»? Решила открыть магазин детских вещей, когда все связанное с ними так болезненно для нас?

– О! – Она заметно расслабилась. – Не знаю, это вышло спонтанно. Понимаешь, кое-кто из моих друзей видел детскую, которую мы с тобой… – Она прищурилась, словно хотела разглядеть что-то вдали, откашлялась. – Николь Рейнолдс спросила, не могу ли я сделать кое-что для нее. Нарисовать картину на стене детской. Она должна была изображать сценку в лесу. С кроликами, птичками и оленем. Я с головой ушла в работу, в каком-то смысле это отвело меня от края. Стало целью и смыслом вставать по утрам. Мне нравилось участвовать в том, что происходило в их семье, погружаться в атмосферу радостного ожидания. И чем дальше, тем больше.

Кейд слишком хорошо знал, что это он причинил ей боль. Хотя нет, не совсем так. Выкидыши привели Джессику в состояние, из которого он не смог ее вытащить. Но она хотела повторить, погрузиться в ту бездну несчастья, откуда бы он снова не смог ее спасти. Кейд всегда считал, что его задача сделать Джессику счастливой. Сделать ее мир прекрасным. Но в какой-то момент, отчаявшись, оставил это.

– Прости меня, Джесси. Прости, что не смог помочь тебе.

Ее глаза взметнулись к нему, потом в сторону. На миг показалось, что она сможет преодолеть пропасть между ними, бросится в его объятия, вернется домой.

Но миг прошел еще до того, как он осознал то, что зарождалось в его душе.

Надежда.

Неужели он до сих пор не понял, что это самая опасная из всех ловушек? Надежда.

Джессика, похоже, знала это, потому что с улыбкой сказала:

– Что, если я закажу пиццу?

– О да, конечно.

Она скрылась на кухне, Кейд посмотрел на пол. С дополнительным утяжелением дерево быстро поддалось, обнажилось, но осталось неровным. Если положить на него уровень, он наверняка бы закачался, как игрушечная лошадка в одной из ее выставочных детских. Кейд понимал, что ущерб, причиненный бешеной ездой Джессики на циклевальной машине, не удастся устранить обычной шпатлевкой.

Однако ему гораздо больше нравилось иметь дело с такими проблемами, чем с другими. С загадочным сердечными проблемами.

– Какую пиццу ты хочешь?

– Как всегда, – ответил Кейд, прежде чем вспомнил, что теперь у них не осталось «всегда». Теперь их жизни шли совсем не как всегда.

Однако Джессика, казалось, ничего не заметила, и он услышал, как она по телефону заказывает половину пеппероне с грибами и половину с анчоусами, ананасом и ветчиной.

Кейд вошел в кухню и посмотрел на нее. Послеобеденное солнце окрасило ее золотом. Даже в этом ужасном платье она выглядела красивой. Он вспомнил, каково это, жить с ней, и ощутил резкую боль потери.

Ему показалось, что Джессика тоже это почувствовала. Потому что, повесив трубку, достала из буфета – в свое время она настояла, чтобы они завели настоящий буфет, – список блюд, которые они обычно заказывали на дом, и пристально изучала его.

– Ты слишком тяжелая, – заметил он, когда она подняла на него взгляд.

– Извини? Может, не стоило заказывать пиццу?

– Ну, не настолько.

– А насколько?

– Ты прекрасна. – Его голос звучал хрипло. – Просто слишком тяжела для циклевальной машины. Мы наделали в полу несколько заметных выбоин.

– О! – Джессика вспыхнула и оглянулась на стол. Ей было приятно, что он считает ее красивой. А ему приятно, что он сделал ей приятное, хотя дорога, на которую они ступили, чревата опасностями. – Тебе надо было кого-нибудь нанять.

– Это выглядело бы совсем не по-мужски.

– Ты не можешь выглядеть не по-мужски, во всяком случае, в такой одежде.

Ему понравилось, что она считает его мужественным, хотя ощущение опасности уже буквально шипело в воздухе.

Джессика права не только насчет мужественности. Ему следовало кого-нибудь нанять ремонтировать пол. Но, по правде сказать, ради нескольких минут ее смеха он не пожалел бы и целого мира. Даже если они совершенно испортили пол, а в данный момент это весьма вероятно, невелика цена.

– Просто мне надо было подыскать что-нибудь легче тебя.

Чтобы сгладить напряжение, повисшее в воздухе, Кейд намеренно отошел от задней двери к чулану, где у них хранились инструменты. Там он отыскал старый шлакобетонный блок. От него не ускользнул взгляд, которым Джессика скользнула по его мощным бицепсам, когда он вернулся.

Он резко замедлил шаг, наслаждаясь ее восхищенным взглядом, на который уже не имел права. Прошел в гостиную, чтобы заняться проблемой, решение которой действовало на него скорее успокаивающе. Как пристроить блок к шлифовальной машине?