– Именно это я ей и сказал, – кивнул Зик и только потом до него дошел смысл слов Хелены. – Что значит, оттолкнут?
– Ну да, конечно, – пробормотала девушка. – Это случилось в ту ночь, когда ты уехал. Я предупредила Тию еще до вечеринки в честь ее восемнадцатилетия, но, наверное, она тебе ничего не передала…
Зик чувствовал, что теряет терпение. В его голове словно загудел колокол. Наконец-то он может получить ключ к разгадке. Но Хелена что-то невнятно бормотала себе под нос.
– О чем ты ее предупредила?
Неужели наступил момент истины и он поймет, почему восемь лет назад Тия отказалась от него?
– Я расскажу тебе. – Хелена провела кончиком языка по пересохшим губам. – Но это длинная история. Длинная и болезненная. Поэтому прими душ, а я принесу вино, чтобы легче было рассказывать. Встретимся здесь же, хорошо?
Зик хотел потребовать, чтобы она немедленно все выложила, но Хелена уже соскочила с кровати и направилась к двери. Похоже, еще одна представительница семьи Моррисон не давала ему ни малейшего шанса.
– Ладно, – сказал он ей вслед.
Что ж, он хотя бы не будет пахнуть потом и пылью, когда наконец подведет итог.
Репетиция свадьбы должна была начаться через два часа. Она собиралась полежать в ванне с бокалом какого-нибудь пенистого напитка, мысленно готовясь к следующим тридцати шести часам. Ей нужно поправить маникюр, сделать прическу и удостовериться, что платье, которое она наденет на ужин, выглажено. Нужно открыть свадебные подарки, составить список людей, которых надлежало за них поблагодарить, и увидеться с женихом, так как сегодня они еще не встречались…
Однако Тия ничего этого не делала. Она сидела в кабинете Эзикиела Эштона и ждала, когда он закончит телефонный разговор с Лондоном. Ждала уже сорок минут.
– Что ж, это один из вариантов, я полагаю, – сказал Эзикиел в трубку.
Тия едва сдержала раздраженный вздох и, чтобы хоть чем-то занять себя, достала из сумки папку.
– Дело в том, Квентин…
Эзикиел мог бы пригласить ее к себе позже. Он мог бы сократить разговор. Он мог бы даже извиниться. Однако Эштон-старший указал на кресло перед своим столом и, прикрыв трубку рукой, сказал, что скоро освободится. Наглая ложь!
Тия ушла бы, чтобы доказать, что и она чего-то стоит, но ведь Эзикиел почти что ее свекор. К тому же ему явно не понравится то, что она сообщит.
Молодая женщина снова вздохнула, на этот раз не таясь, и принялась постукивать ручкой по папке. Подняв глаза, она заметила поднятые брови Эзикиела.
Неужели понял?
– Думаю, мы с тобой это еще обсудим, Квентин, – сказал он своим обычным спокойным, невозмутимым голосом. Тем самым голосом, который предупреждал всех и каждого, что прислушиваться следует только к его мнению. Зик называл этот голос «Зевс всемогущий снизошел». – Похоже, у меня здесь появилось что-то срочное.
– Итак, Тия. – Эзикиел положил трубку. Это был старинный телефон с трубкой, соединенной с корпусом проводом. – Смею ли я надеяться, что ты принесла хорошую новость?
Тия моргнула.
– Не совсем.
– Вот как? – Откинувшись на спинку кресла, он сцепил пальцы на груди. – Значит, Зик по-прежнему не хочет продавать свою компанию «Моррисон – Эштон»?
– Боюсь, что так. Он не собирается менять свое решение. Он ищет новый вызов.
Эзикиел покачал головой:
– Мальчику всегда подавай какой-нибудь дерзкий вызов.
«Он ошибается», – подумала Тия. Помимо всего прочего, Зик уже не мальчик. Он повзрослел.
Она почувствовала это в его поцелуях, в том, как он обнимал ее. Она все поняла, когда он назвал истинную причину того, почему она не уехала с ним. Он увидел правду, хотя Тия и не желала ее признавать. Да, она тогда испугалась. Даже если бы она не должна была остаться ради Хелены, вряд ли поехала бы с ним.
А теперь?
Странно: чем ближе становился час свадьбы, тем легче ей было представить, что она отказывается от венчания и уходит с Зиком.
Правда, она этого не сделает.
К тому же он ее об этом не просил.
Зик требовал, чтобы она призналась в ошибке, он хотел доказать свою правоту. Но, за исключением поцелуя, он ничем не доказал, что по-прежнему ее хочет.
Может, Эзикиел прав? Может, для Зика она – всего лишь очередной дерзкий вызов?
– Не могу сказать, что я не разочарован, – начал Эзикиел. – Но я все же рад, что ты попыталась его убедить. Это мне о многом говорит.
– О чем именно?
– О твоей преданности «Моррисон – Эштон» и, разумеется, Флинну. Как и о том, что вы с Зиком переросли период юношеской неосмотрительности.
Щеки Тии запылали. Юношеская неосмотрительность! Как будто их с Зиком прошлое можно смахнуть и забыть об этом.
Но разве сама она не поступает так же, скрывая от Флинна, что тогда происходило?
Тия покачала головой:
– Не думаю, что детская дружба с Зиком способна повлиять на бизнес, – как можно спокойнее сказала она.
– Тия, – с укором произнес Эзикиел. – Мой сын тебя когда-то любил. Его отказ свидетельствует о том, что он больше не испытывает к тебе никаких чувств.
К горлу Тии подступила тошнота. Старик прав. Выбирая между мужчиной, который когда-то был готов ради нее достать луну с неба, и бизнесом, она предпочла бизнес. А ведь этот мужчина по-прежнему был ей дорог.
Хуже всего было неожиданное и четкое осознание того, что Эзикиел точно знал, что делал. Просьба поговорить с Зиком о сделке – это экзамен. Как и предложение выйти замуж за Флинна. Как и первые две помолвки.
Это был способ выяснить, заслуживает ли она того, чтобы носить фамилию Моррисон или Эштон. Подтолкнуть ее, посмотреть, как она отреагирует, как справится, какое решение примет, как выйдет из этого положения. Вся ее жизнь состояла из экзаменов.
Каждый раз она чуть не проваливала очередной тест, а с Хеленой и вовсе потерпела крах.
Тия медленно – голова ее кружилась от бессильного гнева – встала:
– Рада, что вы удовлетворены, сэр. А теперь извините меня, мне нужно подготовиться к репетиции свадьбы.
– Конечно, конечно. – Эзикиел махнул рукой. – Как-никак, это твоя самая важная роль в компании.
Тия едва нашла в себе силы сдержанно кивнуть, быстро вышла из кабинета и, оказавшись у себя, закрылась в ванной. Ее стошнило.
Зик вышел из ванной. Его бедра обтягивало полотенце. Хелена сидела на кровати. Ее бокал был уже наполовину пуст.
– Подожди, – попросил он.
Взяв костюм, висевший на вешалке, он вернулся в ванную, полную пара, и оделся. По крайней мере, теперь он готов к репетиции, а разговор с Хеленой лучше вести одетым.