И снова Николас на мгновение замолчал, прежде чем рассказывать дальше.
– Шоу-старший номинировал сына на Титана, но с самого начала не вызывало сомнений, что у Грейсона нет шансов собрать необходимое количество голосов, – вздохнула моя копия. – Оливер начал просить и требовать одолжений, упирая на то, как много он сделал для проекта. Мы с ним упрашивали, угрожали и подкупали, но Титаны не уступали. Они считали, что будет ошибкой сделать Грейсона Титаном и что это может навсегда отравить наш колодец. Титаны верили в то, что у власти должны стоять самые талантливые – они полностью прониклись нашей идеей и считали, что, только выбирая самых достойных, они могут рассчитывать на то, что мир примет бессмертие для избранных. Вероятно, они были правы, но Оливер настаивал, как и всегда. Именно в настойчивости крылся секрет его успеха, и мы не собирались сдаваться без боя. Ведь именно мы изменили мир, так что убедить пятьдесят человек согласиться с нами казалось нам не такой уж сложной задачей. – Он покачал головой и отвернулся. – Мы очень сильно ошибались.
– В чем?
– Опять-таки в человеческой природе. Люди готовы биться до самого конца, чтобы спасти собственную жизнь, но они также готовы развязать настоящую войну ради сохранения своего образа жизни для будущих поколений. Для наших коллег-Титанов речь шла не об одном месте для Титана, а об их видении будущего. Выборы Грейсона ставили под сомнение их систему ценностей.
– А твою – нет?
– Во многом я считал так же – но видел новую возможность. Я встретил женщину, которая была очень близка к смерти. Как и Оливер, я не мог представить, как буду жить без нее. Я выставил себя в качестве замены, но мое предложение также не набрало необходимого большинства. Мы с Оливером больше всего на свете хотели спасти любимых нами людей и приняли отчаянное решение: украсть терапию бессмертия. Это была самая тщательно охраняемая технология в мире, но мы имели к ней доступ – более того, вероятно, мы единственные могли осуществить то, что задумали. Мы добились успеха, но вновь не учли одну вещь.
– Человеческую природу, – задумчиво повторил я его слова.
– Совершенно верно. Когда ты привлекаешь воров, не следует забывать…
– Что они воруют.
– Точно. А добыча в данном случае была самой большой ценностью в истории человечества. Они не явились на место встречи, а через неделю многие государства по всему миру объявили, что разработали свою терапию бессмертия. Начался хаос. Некоторые страны давно видели в «Фонде Титанов» величайшую угрозу своему существованию. Когда открылась Атлантида, все предполагали, что она станет самой сильной державой, оставив остальным руководство собственными народами. Вероятно, они были правы. Они видели все Чудеса Титанов, в том числе и К-сеть, модульную дорогу и – главное – бессмертие, позволявшие Титанам удерживать власть над своим населением. А теперь у всех государств появилась возможность награждать бессмертием своих граждан, и каждая страна определяла собственные критерии выбора. Ожидалось, что повсюду поднимется волна патриотизма и верности своему правительству, но вместо этого возникла полнейшая анархия. Часть населения требовала сделать бессмертие доступным для большинства, другие выступали за его полный запрет… А винили во всем Титанов.
В это мне поверить было уже проще.
– Во время волнений погибли миллионы, в том числе и та, которую я любил больше всего на свете, – мой собеседник окончательно сник. – Грейсон Шоу умер из-за осложнений, связанных с пересадкой печени, через три недели после начала беспорядков. Титаны собрались, чтобы найти выход из сложившегося положения. Мы заявили всему миру, что найдем решение, попросили верить в нас и обещали, что помощь уже в пути. Мы ощущали, что до некоторой степени несем ответственность за возникший хаос. Однако мы не сумели предвидеть дальнейшего развития событий: началась эпидемия.
– Эпидемия? Но почему?
– Мутация. Терапия бессмертия, изобретенная Сабриной, каким-то образом стала давать другие результаты. Шредер использовала ретровирус, который влиял на гены, отвечающие за старение. Но началась самопроизвольная мутация ретровируса – возможно, случайно, а может, кто-то сделал это сознательно. Мы предполагали, что в течение первых недель после похищения терапии бессмертия в частных лабораториях и в государственных клиниках над нею шла постоянная работа. Так или иначе, но мутация ретровируса оказалась смертельной. Вместо того чтобы остановить старение, новый вирус ускорял его, делал его стремительным. Эта болезнь очень напоминала прогерию, только болели ею теперь и взрослые. Зараженные умирали очень быстро, некоторые через несколько дней. В редких случаях больные могли прожить пару недель. Информация о первых смертельных случаях появилась на следующий день после того, как мы заявили, что решили проблему. Сначала смертей было совсем немного, и они не привлекли внимания средств массовой информации. Два человека умерли в Европе, четыре – в Америке, полдюжины – в Японии… А затем эпидемия охватила весь мир. Люди стремительно старели и умирали один за другим. Сабрина пришла в ужас. Как и все мы. Она работала день и ночь и находилась на грани нервного истощения. Через десять дней после начала эпидемии половина населения земли умерло.
– Но как вирус мог так быстро распространяться? – удивился я.
– Да, нас самих очень занимал этот вопрос. Лишь с большим опозданием мы обнаружили, что ретровирус способен в безобидной форме существовать в любом животном. Каждое животное на Земле является носителем бесчисленного количества вирусов. Последние же существуют для того, чтобы распространять свою ДНК, так что они не заинтересованы в том, чтобы причинять вред своим хозяевам: они хотят существовать незаметно – и размножаться. Именно так и поступал вирус. Птицы, рыбы, наземные животные – все они стали носителями нового вируса, и никто из них не пострадал. Жертвами становились только люди. Только людям вирус причинял вред, но не сразу. В течение нескольких дней он оставался пассивным, а потом наносил свой страшный удар, убивая без предупреждения. Я помню, какой ужас испытал, когда узнал, что все население Земли уже заражено и нет никакой надежды остановить пандемию.
Мне сразу вспомнились тела людей, которые я видел в стоявших снаружи палатках. Лица. Теперь я понял, почему не смог их узнать. Я видел этих людей раньше, после катастрофы, но тогда они выглядели намного моложе. Получалось, что за время нашего путешествия к Стоунхенджу они постарели на десятилетия.
– Пассажиры с нашего рейса также были заражены, – сказал я своей копии.
– Да. Вирус передается воздушным путем. Как только самолет разбился, вы все оказались зараженными.
– Вирус все еще существует? Через семьдесят шесть лет после начала эпидемии?
– Его невозможно уничтожить. Он повсюду. Нам следовало бы что-то сделать с каждым животным на Земле, но это нереально.
Я попытался осмыслить новую информацию, понять возможные последствия. Что произойдет со мною? Ждет ли меня такая же судьба, что и остальных пассажиров? Но мой двойник заговорил прежде, чем я успел задать вопрос: