Красная «пятёрка» долго не могла уехать, буксовала, забравшись задними колёсами в сугроб. Когда она скрылась за домом, Катышев оставил Тростинкину, чтобы предупредить:
— Серёга, ты ничего ему не говорил?
— Очень надо!
— Правильно, нечего с ним лясы точить. Тот ещё кадр! Считает себя великим экспертом в раскрытии преступлений: что ни статья, так полное ведро помоев на ментов. В лучшем случае — просто бездельники, а в основном — садисты, маньяки, взяточники. И не объяснить ему ничего, никаких аргументов не слушает, гнёт свою линию, хоть ты тресни! Логики нет ни малейшей, все факты передёргивает…
— Кто платит за ужин, тот с девушкой и танцует.
— Наверное… Посмотрим, что он сочинит про сегодняшний случай.
— Думаешь, напишет?
— Обязательно! И все переврёт.
— Может, стоило его не отшивать, а хоть немного пообщаться?
— Бесполезно. Говори не говори — результат не изменится. Ещё увидишь, как он нас всех в дерьме изваляет!
— Если он про Андрюхину сестру…
Катышев сжал зубы. Постоял, глядя, как отражается заходящее солнце в окнах домов. Сплюнул на тропинку и тут же, загребая снег ботинком, засыпал плевок. Вздохнул:
— А что мы сейчас можем? Только ждать остаётся. Андрею пока не говори ничего, не надо лишний раз настроение портить. Может, и пронесёт. Эх, узнать бы, какая падла этому писаке информацию сливает! Какого хрена он сюда припёрся? Кто-то из наших стучит.
— Из наших?
— А ты что, сам не догадался? Конечно, из наших. Из РУВД…
* * *
Дом, в котором снимала однокомнатную квартиру Виктория, протянулся на целый квартал, опоясывая Верхнее озеро. Постройка из красного кирпича была совсем новой, наверняка ещё не полностью заселённой, и состояла из ряда корпусов с разным количеством этажей, с блестящими железными крышами, длинными балконами и сводчатыми арками, через которые можно было попасть во внутренний двор, где располагались автостоянки, вокруг которых вились заснеженные дорожки к пляжу. В летнюю пору вид, открывающийся из окон, должен был радовать взгляд, но сейчас, как посчитал Акулов, замёрзшее озеро выглядело холодным и грязным, а горы строительного мусора и впадины котлованов навевали одну лишь тоску. Пожалуй, будь у него выбор, он не стал бы здесь жить. С другой стороны, никто не предлагал ему жилплощадь ни в этом доме, ни в каком-либо ином, более соответствующем его представлениям о комфорте, микрорайоне. Не предлагал и в обозримом будущем не предложит, так что смело можно было списывать такое брюзжание на зависть по отношению к более удачливым согражданам и нервную встряску, напряжение и злость, вызванные покушением на сестру.
Он старался не думать — сестра. Предпочитал говорить, даже мысленно, дело — и относиться к нему, как к обычной работе. Когда будет виден финал, когда определится, кристаллизуется фигура преступника, когда он будет известен и останется только пойти и взять его, тогда он и подумает об этом как о своём, личном деле, в котором одному ему позволено решать, где и каким образом поставить точку. У всех остальных голос лишь совещательный. У Волгина, у Виктории. Быть может, у матери. Мнение других людей, замешанных в эту историю, его не волнует.
Примерно так думал Акулов, разглядывая из машины дом на берегу озера и пытаясь угадать окна квартиры сестры. Сделать этого, естественно, не удалось. Он помнил подъезд, в который меньше суток назад зашла Вика, но мог лишь приблизительно указать, где расположена квартира с номером 136. Ни параболической антенны, которой в разговоре хвасталась сестра, ни других характерных предметов, которые могли бы иметь к Виктории отношение, не замечалось.
Укрываясь воротником от ледяного ветра, задувающего во двор с замёрзшего озера, Андрей дошёл до телефона-автомата. Набрал номер, совершенно не представляя, что говорить, если кто-то ответит. Был уверен, что такого не случится, и не стал тратить времени на разработку плана.
Выждав дюжину гудков, дал отбой и повторил попытку. Она закончилась так же, и он направился к подъезду, думая о том, что проведение розыскных мероприятий в новых домах имеет свои преимущества, но во много раз чаще приходится сталкиваться с серьёзным недостатком, который состоит в том, что участковый и работники РЭУ не знают жильцов, да и соседи, как правило, незнакомы друг с другом и не могут дать никакой информации.
Ещё в школе, разглядывая найденные ключи, Акулов обратил внимание на их сложную конфигурацию и высокое качество изготовления. Дверь квартиры № 136 также заставила удивиться. Из нескольких листов металла, тяжёлая, обшитая рейками, с отличной шумоизоляцией и сложным «глазком», не оставляющим для визитёра на площадке мёртвых зон и не позволяющим ему определить, смотрят на него или за дверью никого нет. Косяк был сработан добротно и плотно, без щелей, утоплен в стену. Расположение квартиры затрудняло использование специальных средств для вскрытия двери. Плохо, если потеряешь ключи, но очень надёжно, когда требуется выдержать маленькую осаду со стороны незваных гостей. Все пространство до лифтовой площадки просматривается, как на ладони, нет ни одного закутка, где можно было бы спрятаться киллеру или милицейской группе захвата. И это здесь живёт Вика, которая всегда бросала вещи где попало, теряла документы и ценности, а в ответ на советы не забывать об осмотрительности начинала смеяться, говоря, что чему быть, того не миновать? Можно, конечно, предположить, что квартиру укрепили хозяева. Можно, но Акулов почему-то в этом сомневался. Вложили деньги в безопасность, позаботились о незнакомых им жильцах, с которыми, кто знает, в будущем могут возникнуть проблемы, потратились и уехали? Вика упоминала, что сняла жильё на длительный срок и внесла оплату за три месяца вперёд. Какой был смысл хозяевам расходовать всю эту сумму, чтобы защитить чужое, по сути, имущество — ведь если влезут, то не мебель станут выносить, потащат золото и телевизор, — и рисковать тем, что когда-нибудь самим придётся топтаться перед возведённой ими преградой, мечтая повидать квартирантов, затягивающих очередной арендный взнос? Ладно, если б сдавали своим, — но Виктория говорила, что адрес нашла через агентство, перепробовав множество вариантов.
Замки сработали бесшумно. Акулов вошёл, готовый к любому приёму. Пистолет в брюхо, газовая струя в лицо, молотком по затылку…
Ничего не произошло. В квартире никого не было. Убедившись в отсутствии охранной сигнализации, Андрей начал осмотр.
Неудобства от того, что придётся рыться в грязном бельё сестры, он не испытывал. Все равно кому-то надо будет это делать, так пусть лучше он, брат, узнает девичьи секреты, чем какой-нибудь Саня Борисов. Нерешённым, правда, оставался вопрос, как поступить, обнаружив, образно говоря, скелет в шкафу. Первая реакция — перепрятать, убрать, чтобы разобраться самому, не впутывая в семейные дела посторонних. С другой стороны, последствия такого поступка не просчитать, особенно впопыхах. Можно ещё больше все испортить и запутать. Приходится надеяться на здравомыслие сестры и собственные опыт с интуицией. Какой «скелет» она может хранить? Оружие? Наркотики? Чемодан с компроматом? Ничто из этого набора не вязалось с образом Вики, так же, как и до вчерашнего вечера не вязались раскрепощённые клубные пляски с детской мечтой стать балериной.