Теперь, за три круга до финиша, впереди по-прежнему находился Амандарис, Мартель шел вторым, а Нилссон третьим. Амандарис заметил произошедшую перемену. «Француз неплохой гонщик, – сказал он себе, – но до меня ему еще далеко». Амандарис решил во что бы то ни стало выиграть эту гонку. Впереди замелькал знак: ДВА КРУГА. Гонка уже заканчивалась, и он ее практически уже выиграл. Боковым зрением аргентинец вдруг заметил, что черно-золотой «феррари» вот-вот поравняется с ним. Мелькнуло заляпанное грязью напряженное лицо французского гонщика, наполовину скрытое огромными очками. Амандарис внутренне сочувственно вздохнул. Он сожалел о том, что ему придется сделать, но иного выбора не было. Гонка – это не состязание спортсменов, здесь ценится только победа.
Обе машины стремительно приближались к северной части овала, к высокому наклонному повороту, самому опасному месту на трассе, свидетелю более дюжины аварий. Амандарис еще раз быстро взглянул на французского гонщика и крепко сжал руки на руле. Когда обе машины стали входить в поворот, Амандарис едва заметно приподнял ногу на акселераторе, и «феррари» начал потихоньку продвигаться вперед. Аргентинец заметил на себе удивленно-пристальный взгляд французского гонщика. Вот машины пошли радиатор в радиатор: француз клюнул на уловку! Толпа неистовствовала. Жоржи Амандарис теперь выжидал, когда черно-золотой «феррари» пойдет на обгон. Когда это произошло, Амандарис дал полный газ и взял чуть-чуть вправо, заблокировав французу путь. Тому, чтобы остаться в живых, придется прыгать с трассы на набережную.
Амандарис успел заметить на лице французского гонщика выражение напряженного смятения и мысленно сказал ему: «Salaud!» В ту же секунду французский гонщик резко повернул руль своего «феррари» прямо в сторону «сюртэ» Амандариса. Тот глазам своим не поверил. Он считал, что с «феррари» уже покончено. Друг от друга их отделяло не более трех футов, и на такой скорости необходимо было в долю секунды принять единственно правильное решение. Откуда же ему было знать, что этот француз «ку-ку»? Быстрым, чисто рефлекторным движением Амандарис резко повернул руль влево, стремясь избежать столкновения с тысячефунтовой массой стремительно мчавшейся прямо на него груды железа. Французская машина, едва не зацепив его, промчалась к финишу. На какое-то мгновение машина Жоржи Амандариса резко сбавила ход, затем, выйдя из-под контроля, завертелась на трассе волчком, боком ее занесло, она перевернулась и исчезла в черно-красном столбе пламени.
Но внимание толпы уже было приковано только к «феррари», пересекавшему в этот момент линию финиша. Восторженно вопя, зрители бросились к машине и окружили ее возбужденно орущей толпой. Гонщик медленно выпрямился на сиденье и снял очки.
У нее оказались пшеничного цвета коротко остриженные волосы и прекрасно вылепленные, четкие и энергичные черты лица классической статуи. Тело ее мелко дрожало, но не от изнеможения, а от возбуждения, в памяти она заново переживала тот миг, когда увидела предсмертный взгляд Жоржи Амандариса. Из громкоговорителей несся возбужденный вопль диктора:
– Победитель – Элена Рофф-Мартель, на «феррари», Франция!
* * *
Двумя часами позже Элена и ее муж Шарль в роскошном номере гостиницы «Ритц», в центре Буэнос-Айреса, нагишом лежали на ковре у камина в позе la diligence de Lyon – Элена сверху, Шарль снизу, и Шарль умоляюще говорил:
– Боже мой! Пожалуйста, не надо этого делать! Ну пожалуйста!
Его мольбы только усиливали ее возбуждение, и она начинала давить еще сильнее, стремясь сделать ему больно, пока слезы не выступили у него на глазах. «За что же мне такое наказание?» – думал Шарль. Он содрогался при мысли о том, что с ним может случиться, если Элена каким-то образом пронюхает о преступлении, которое он совершил.
Шарль Мартель женился на Элене Рофф из-за ее имени и ее денег. После бракосочетания она взяла двойную фамилию, присовокупив его фамилию к своей, деньги же как были, так полностью и остались у нее. К тому времени как Шарль сообразил, что совершил невыгодную сделку, было уже слишком поздно.
Шарль Мартель служил помощником юриста в одной из больших парижских адвокатур, когда познакомился с Эленой Рофф. Его попросили доставить какие-то документы прямо в конференц-зал, где шло заседание. В зале находились четверо главных партнеров фирмы и Элена. Шарль был много наслышан о ней, что вполне естественно: вся Европа говорила об Элене, одной из наследниц колоссальных фармацевтических сокровищ Роффов. Ее необузданный нрав и абсолютное пренебрежение светскими манерами смаковались всеми газетами мира. Она была чемпионкой по лыжам, пилотировала свой собственный реактивный самолет, возглавляла группу альпинистов, покоривших один из пиков в Непале, была автогонщицей, участвовала в скачках на лошадях и меняла мужчин так же часто, как платья в своем гардеробе. Ее фотографии не сходили со страниц «Paris-Match» и «Jours de France». Фирма, где служил Мартель, занималась одним из очередных ее бракоразводных процессов, четвертым или пятым по счету, Шарль не помнил, да и не старался помнить, так как это его совершенно не интересовало. Роффы были не его поля ягодой.
Шарль нервничал, но не оттого, что в конференц-зале сидела Элена – на нее он даже и не взглянул, – а оттого, что находился в присутствии четырех основных партнеров. Они для него были воплощением власти, а Шарль Мартель уважал Власть во всех ее проявлениях. В душе он был застенчивым, стремящимся к уединению человеком, довольствовавшимся скромным заработком, крохотной уютной квартирой в Пасси и небольшой коллекцией почтовых марок.
Шарль Мартель не был блестящим юристом, но он был компетентным, основательным и надежным работником. Во всем его облике чувствовалось своеобразное, несколько суховато-чопорное достоинство. Ему было за сорок, и, хотя внешне особой привлекательностью не отличался, он тем не менее был недурен собой. Кто-то однажды заметил, что как личность он напоминал собой увлажненный песок, и в этом наблюдении таилась большая доля истины. К немалому своему удивлению, на следующий день после встречи с Эленой Рофф он был вызван в кабинет месье Мишеля Сашара, старшего партнера фирмы и своего непосредственного начальника.
– Элена Рофф выразила желание, чтобы лично вы вели ее бракоразводное дело. Приступать следует немедленно, – сказал ему Сашар.
Шарль Мартель стоял как громом пораженный.
– Но почему именно я, месье Сашар?
Сашар честно взглянул ему в глаза и ответил:
– Понятия не имею. Смотрите не опростоволосьтесь.
Ведя дело о разводе, Мартель принужден был часто видеться с Эленой. Даже слишком часто, как ему казалось. Она ежедневно звонила ему и приглашала то на обед на свою виллу в Вэзинэ, чтобы обсудить некоторые детали дела, то в оперу, то к себе домой, в Довиль. Шарль пытался объяснить ей, что дело не стоит и выеденного яйца, что развод она получит без всяких осложнений, но Элена – а она, невзирая на его замешательство, настояла, чтобы он называл ее только по имени, – сказала ему, что нуждается в его неизменной поддержке, вселявшей в нее уверенность в успехе дела. Много позже он вспоминал это с горькой иронией.