Вернулись мы домой около двенадцати.
– Спать хочешь? – спросил Костя.
Я мотнула головой.
– Не знаю.
Он схватил меня поперек и закинул себе на спину.
– Ай! – притворно отбивалась я.
– Спать тебе я сейчас точно не дам.
Судя по информации, которой Костя снабжал меня в последующие дни, у Челышева имелись серьезные проблемы с налоговой; у него было небезупречное прошлое, и Костя активно копал в этом направлении.
Я не торопила Костю и не подгоняла его, хотя внутри у меня был комок страха и напряжения, но я старалась не показывать этого. Если честно, то я удивлялась самой себе – слишком я была рассудительной в тот момент и взрослой. То ли помудрела, то ли любовь меня сделала такой – не похожей на саму себя. Сказать трудно. Пару раз я звонила Денису и говорила, что у меня все в порядке. Неизбежный разговор между нами я откладывала на потом. Мне казалось, что сейчас для этого слишком неподходящий момент.
В тот вечер Костя пришел и с порога сказал:
– Дело в шляпе.
– Не тяни, – взмолилась я. – В одной руке у меня была сковородка с котлетами, в другой – прихватка. На плите варились макароны, а в маленькой кастрюле на водяной бане пыхтел томатный соус.
– Дай мужику поесть.
– Раскормила я тебя на свою голову.
– Скоро все узнаешь. Потерпи немного.
За ужином я сидела как на иголках.
Отовинув от себя пустую тарелку, Костя закатил глаза:
– Еда – класс. Сделать, что ли тебя своей домработницей.
– Смотря на каких условиях.
– Условия будут самыми выгодными и подходящими, – заверил он меня. – Я узнал координаты загородной клиники, где делали операцию Светловой.
– Да ну! И как ты узнал это?
– Секрет матерого волка от журналистики.
– А все-таки, – настаивала я.
Сегодня Костя был в благодушном настроении.
– Ладно, ты все равно увидишь результаты. На моем теле.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась я.
Рывком Костя сдернул футболку с тела.
– Смотри! Но не падай в обморок и знай, что настоящего мужчину шрамы только украшают.
Я охнула и прижала руки к груди. Слева на ребрах красовался большой сине-фиолетовый подтек. Выше живота тянулся багровый шрам.
– Ты… ты… – Подрался с Челышевым. Мы с ним схлестнулись, как два дворовых пацана. Я пришел к нему с деловым предложением – купить мой компромат в обмен на его информацию. Он рассвирепел. Темперамент у этого субчика еще тот. Челышев вышел из себя и набросился на меня с бранью и криками. Я быстренько остудил его пыл парочкой ударов. Но он не успокоился. Результат налицо. Точнее, на теле. Госпродин Челышев по-любому не дурак и в конце концов смекнул, что проиграл. И рассказал мне все, что знал о «Венус-плюсе», закрытой загородной клинике и «стволовых» махинациях. Короче, эта комбинация выглядела так: Светлова обратилась в клинику «Венус-плюс», где и прошла первый курс омоложения стволовыми клетками. Там она и «засветилась», поэтому впоследствии ее имя и всплыло в прессе после ее смерти. Когда же она обратилась туда повторно, ее заявку приняли. Но в тот же день перезвонили и сказали, что могут предложить более эффективную методику омоложения, все будет сделано конфеденциально и без шумихи. В закрытой клинике. Она согласилась.
– Кто предложил? – быстро спросила я.
– Я задал тот же вопрос Челышеву. И он сказал, что не знает: просто позвонила женщина и сказала, что есть возможность провести курс более радикального омоложения. Светлова, которая к тому времени стала немного выходить из небытия, ухватилась за это предложение руками и ногами. Не без помощи, естественно, своего молодого любовника, который не для того сошелся со стареющей звездой, чтобы просиживать на скамейке запасных. Ему хотелось, чтобы Светлова снова активно снималась и была в центре внимания. Светлова продает квартиру, поскольку омоложение стоит больших бабок, и соглашается на повторный курс. Все шло хорошо, но поскольку эта область еще неизведанна до конца, то сбои случаются. А может быть Светлова пожадничала и потребовала скорых и отличных результатов. Итог – известен. Вот что я узнал. Достал адрес и телефон этой клиники. Официально это санаторий, который находится во Владимирской губернии.
– Рядом с моим городом?
– Не совсем. Но недалеко.
– А санаторий, где Эва? – заволновалась я.
– В другом направлении от твоего города, – успокоил меня Ангел. – Но…– Он с шумом выдохнул и забарабанил пальцами по столу.
– Чего ты молчишь, – не выдержала я. – Говори!
– Это касается Эвы. Стволовые клетки берут либо из абортативного материала, либо из младенцев. Они посчитали, что лучше взять из младенцев. Двух.
Он не смотрел мне в глаза. Он рассказывал это буднично-монотонным тоном, чтобы смягчить мой страх или усыпить его. Но ничего не вышло.
– Я тут подумал… – Он взял мою руку и сжал ее, погладив большим палец мой указательный. – Нужно перевезти Эву в Москву и поселить здесь. Так она будет в безопасности под твоим круглосуточным присмотром. Нянек и сиделок мы наймем.
– Лучше сделать это поскорее.
Ангел кивнул.
– Я возьму отгул в ближайшие дни. Думаю, послезавтра мы все и решим. На завтра, к сожалению, у меня важное редакционное задание, отменить которое я не в силах. Ты звонила Эве сегодня?
– Звонила. Все нормально.
– А вообще-то нам не мешало бы сначала нанести визит в эту клинику и убедиться во всем на месте.
Через день мы выехали из Москвы в восемь утра, чтобы к десяти быть на месте. Увидев черную «Тойоту», я спросила:
– У тебя еще одна машина?
– Для журналистских нужд, когда не стоит привлекать внимание.
В дороге Костя включил негромкую музыку, и она заполнила салон машины. Я закрыла глаза. Так было удобнее думать об Эве, о том, как будет хорошо, когда все закончится и кошмар останется позади.
На трассе машин было немного, и мы доехали за полтора часа. Костя свернул на боковую дорогу, и «Тойота» с шуршанием покатила по гладкому асфальту.
– Хорошую дорогу сделали, – заметил Ангел. – Удобную.
Вскоре показался длинный зеленый забор. Санаторий «Утренний», прочитала я на вывеске.
– Кажется, приехали.
В будке сидел мордатый охранник, который с подозрением уставился на нас.
– Придется помахать удостоверением. Или деньгами. Или и тем и другим.
Я подобралась.
– Ну, я пошел.
– Будь осторожен, – вырвалось у меня.
– Не боись.