Теперь парни были заняты тем, чтобы затащить свою находку внутрь дома. Судя по их остервенелым ругательствам, лестница была тяжелая, старая и складываться не желала.
– Что же делать? – дурным голосом взвыла Мариша, совершенно не обращая внимания на звуки внизу. – Сейчас они будут на чердаке.
Но до этого было еще далеко. Во-первых, им потребовалось много времени, чтобы просто затащить лестницу в дом, так как по своим размерам она не была приспособлена для внутренних работ. Во-вторых, когда им все же удалось пристроить ее к люку, отпилив солидный кусок, оказалось, что отпилили они самую крепкую часть, а оставшаяся представляла собой сплошную труху, даже смотреть на которую было страшно, не то чтоб ступать на нее. Но они обсудили эту проблему и послали наверх Федьку, как самого щуплого и к тому же еще не ужинавшего.
– Что делать? – продолжала завывать Мариша, когда раздался оглушительный треск и Федька рухнул вниз.
Мы приободрились, но ненадолго. Они обошли дом и нашли нашу лестницу, которая свалилась на землю после нашей неудачной попытки спуститься по ней вниз. Немного поудивлявшись, что не заметили ее раньше, они заспешили в дом. Теперь у нас было два выхода. Оба одинаково скверные, настолько скверные, что и выходами-то их назвать было нельзя. Так, пародия. Можно было сдаться хлопцам, а можно было прокрасться по желобу к окну. Но от последнего нас отделяло без малого полтора метра трубы, а хозяйство Ириной бабушки явно приходило в негодность уже давно, и более чем вероятно, что и желоб проржавел насквозь.
Пока мы в трансе раскачивались на козырьке, не зная, на что решиться, на чердаке раздались шаги. Нас словно током ударило. Зажмурившись от ужаса, мы впились негнущимися пальцами в резные узоры на доме и засеменили по водостоку. Он дрожал как живой, но держался. Мы благополучно достигли окна и забрались обратно в дом. Тут мы не стали терять время даром и поспешили вон.
От пережитого ужаса мы совсем забыли о тех сообщниках, которые, по словам парней в доме, поджидали нас на улице. Мы вспомнили о них, лишь когда радостные вылетели из дверей дома на крыльцо и Мариша сшибла одного из них с ног своим торсом. Он покатился по ступеням крыльца, а мы не стали тратить время на извинения. Были дела поважнее, чем изображать из себя благовоспитанных барышень. Мы захлопнули у них перед носом дверь и снова бросились в дом, где поспешно поднялись на второй этаж. Сделали мы это для того, чтобы успеть перехватить чертову лестницу у наших конкурентов.
Лица у них вытянулись на манер резиновых, когда они поняли, что оказались запертыми на чердаке. Но мы не стали долго злорадствовать над ними, нас очень нервировал и мешал радоваться жизни непрекращающийся стук с крыльца. Оставленные во дворе бандиты жаждали соединиться с основными силами. Этого же хотели и трое на чердаке. Но если первых останавливали крепкая входная дверь и литой крюк на ней, то наших знакомых останавливало понятное нежелание переломать себе кости. Но рано или поздно дверь могла не выдержать, а желание верхних свернуть нам шею грозило стать сильнее опасения сломать свою собственную. Вот тогда нам пришлось бы несладко.
Поэтому, воспользовавшись тем, что все наши враги были при деле, мы выставили изрядно попутешествовавшую за сегодняшний день лестницу сторожить входную дверь, а сами вылезли в окошко. Никто нас не остановил, но уходить опять пришлось огородами. Чувствовалось, что если мы доживем до утра, то окажемся самыми крупными среди окружающих специалистами в этой области. Однако заглядывать так далеко не стоило. До утра могло произойти бог весть сколько неожиданностей.
Мы выбрались на дорожку и остановились под фонарем, чтобы оценить нанесенный нам ущерб. К нашему удивлению, мы не обнаружили друг у друга морщин, и мои волосы сохранили свой цвет. Что касается Маришиных волос, то в том, что они не поседели, не было ничего удивительного – она красила их в среднем раз в неделю, так что под слоем краски можно было и не заметить появившейся седины.
Отдышавшись, мы поспешили прочь. Но далеко не ушли, так как после пережитого немного отупели и неправильно отреагировали на приближение к нам человеческой фигуры. Вместо того чтобы сразу метнуться в кусты, вызвав в нем прилив доверия своим поведением, Мариша воинственно насупилась и пошла на сближение. Определенно после победы над превосходящим нас числом противником она была не в себе.
– Девушки, – начал незнакомец, выходя на свет, – вы не…
Тут он полностью оказался под фонарем, и мы его узнали, а через секунду и он узнал нас. Это был Ирин муж, и он сразу же пошел в атаку.
– Где моя жена? – требовательно спросил он у нас.
– Мы бы и сами хотели это знать, – был наш ответ, но он не удовлетворил его.
– Я ее не видел с того дня, когда она зашла к Елизару и осталась у него ночевать. Что он с ней сделал? И где эта противная старуха – ее бабка?
Наши интересы роковым образом совпадали. Причины были разные, а цель – Елизар – одна. Мы с Маришей переглянулись.
– А ты знаешь, где сейчас может быть Елизар? – спросила Мариша.
– Откуда мне знать, что он мне кум, или сват? А вы знаете?
– Похоже на то, – туманно ответила Мариша, а я изумленно вылупилась на нее, так как совсем не предполагала наличия сведений подобного характера. – Только я не знаю, где находится это место.
Тут она извлекла из кармана пожеванную бумажку, на которой корявыми буквами было начертано: «Киянки, 12».
– Ну и что? – спросила я. – Чей-то адрес.
– Много ты понимаешь, – обиделась Мариша. – Эту бумажку я с риском для жизни вытащила у того бандита на кладбище. Помнишь, когда он скорчился возле меня, я под видом жалости склонилась к нему. Вот тут-то и обшарила его карманы. По правде сказать, только один карман, но в остальных ничего и не оказалось. Милиция ведь нашла у них только баксы и документы на машину, и никаких записей. Единственная запись оказалась у меня.
– Лучше бы ты нашла у него баксы, – уныло заметила я. – Меньше хлопот…
Но Мариша возмущенно набросилась на меня:
– Неужели ты совсем ничего не помнишь из того, что рассказывала тебе Ира? Она тоже упоминала Киянки. Теперь чуешь, чем пахнет?
Ирин муж против ожидания тоже заинтересовался бумажонкой – прямо-таки обнюхал со всех сторон и чуть ли не облизал. После осмотра он сказал:
– Я знаю, где это. Только думаю, стоит ли туда соваться. Даже если Ира там, нам ее все равно не вытащить.
– А что это такое? – хором спросили мы.
– Скверное место, никто толком не знает, но все говорят, что скверное. Подъехать туда нельзя, на дорогах стоят патрули и всех заворачивают обратно. А те, кому не лень было попробовать идти пешком, обратно не возвращались. И мы погибнем, если пойдем.
– Слышишь, что знающий человек говорит? – накинулась я на Маришу.
Но то ли авторитет Ириного мужа был в глазах Мариши не слишком велик, то ли она приняла его рассказ за обычные ужастики, что в ходу в любой местности, но она произнесла жуткую фразу, которой всегда шантажировала меня: