Три голоса неумолимо приближались. Молча переглянувшись, мы одновременно скатились еще дальше от тропинки в благодатную тень высокого забора. Хочу заметить, что очень неприятно, когда рукава задираются и на обнажившиеся участки кожи попадает омерзительно холодный снег. Забившись под него как мыши, мы благополучно переждали, пока обладатели голосов вышли на большую дорогу, и только затем постарались выкарабкаться следом за ними. Снег был до отвращения прилипчивым и при каждом движении норовил пообщаться с нами потеснее. Холодные ручейки растаявшего снега пробирались до самых подмышек и свободно стекали по бокам вниз в ботинки. Спасала нас от полного обледенения лишь кипучая деятельность, развитая нами, чтобы выбраться на твердую почву.
— Никогда бы не подумала, до чего сложно влезть по склону, покрытому свежевыпавшим снегом, — пыхтя и отдуваясь, удивлялась Наташа.
Я молча согласилась с ней. Молча, потому что берегла силы.
В результате, выбравшись все же из этой котловины, мы с изумлением разглядели, что весь проделанный нами с огромным трудом путь от забора до теперешнего места нахождения занимал не более двух, в крайнем случае двух с половиной метров. Но мы не могли позволить себе роскошь надолго расслабиться и стремглав кинулись догонять наших троих, ушедших к этому времени далеко вперед.
— С одной стороны, хорошо, что мороз крепчает. В мою сумку попала уйма снега, а в сумке писанные чернилами и тушью документы, пудра и…. Да и перечисленных вещей достаточно, чтобы надолго превратить мою жизнь в кошмар в случае их порчи, — поделилась я своими соображениями с Наташей.
— Во всем можно найти привлекательную сторону, — сказала в ответ Наташа и без остановки продолжила: — Следующий поворот уже здесь. Поворачиваем?
Новый поворот находился прямо под фонарем, и у меня появились желание и возможность рассмотреть повнимательнее наш с подругой внешний вид. Лучше бы я подавила это желание в зародыше. Картина была впечатляющая. Снеговики, которым по недосмотру вместо морковки вставили маленькую свеклинку, — вот на что это было похоже. Стоит прибавить горящие голодным блеском и азартом погони глазки на той части тела, которая предположительно являлась головой. Я грустно оглядела себя, по крайней мере, те места, которые находились в пределах моей видимости, и могла признаться самой себе, что выгляжу не лучше.
— Снег начинается и засыпает следы. Пойдем, — поторопила меня Наташа, направляясь прочь от меня по тропинке.
— Раз начинается снег, то не стоит тратить время на отряхивание, — сказала я и поплелась следом за ней.
Новая тропинка, на которую мы свернули, была чуть пошире своей предшественницы, и мы обошлись без внезапных падений в снег. И уже через несколько десятков метров уперлись в сплошные железные ворота, которые полностью преграждали дорогу, и встали, тупо глядя на них.
— Гараж, — заметила я, — мы уперлись в чей-то гараж. Признаков жизни на близлежащем пространстве в данный момент не наблюдаю. Каков будет вывод?
— Они сошли с дорожки раньше.
Вернувшись на несколько метров назад, мы наконец-то увидели сквозь метель свет, который горел неярко и словно был чем-то прикрыт.
— Туда! — возвестила я. — Сердцем чую, что нам туда.
Как мотыльки, мы полетели навстречу таинственному огоньку, дружелюбно подмигивавшему нам. Не успели мы пройти и половины расстояния, как он, мигнув последний раз, погас. В растерянности стояли мы среди густого изобилия белого цвета, и единственным звуком, который до нас доносился, был далекий душераздирающий собачий вой. И еще визг ветра в ушах, но он уже стал привычным для нас.
— Идем по направлению к месту, где мигал свет, — предложила я.
Так как ничего другого нам не оставалось, мы перевалились через высокую сеточную ограду, которой было почти не видно под многодневным слоем снега. Создавалось впечатление, что снег самостоятельно принял такое непривычное для него вертикальное положение, и, проваливаясь теперь уже по пояс в рыхлую снежную перину, мы потащились вслепую туда, где предположительно находились люди.
Наша жертва была вознаграждена несколько странным образом. Мы набрели на маленькое, всем известное дачное строение с вырезанным сердечком на входной двери. Сейчас оно явно не пользовалось спросом. Человеческих следов или тропинок возле него не было. Мы продолжили свой нелегкий путь, рассудив, что раз есть санузел, то должен быть и дом. В самом деле, когда я окончательно выбилась из сил и приготовилась безропотно встретить свой конец, мы одновременно увидели вблизи слабенький лучик света, выглядывающий из-под ставня на окне.
Славный отважный лучик. Он не побоялся пурги, которая не на шутку разыгралась вокруг нас, и выбрался наружу. До сего дня я как-то не подозревала за собой способности ликовать при виде совершенно обычных вещей, пусть даже появившихся на удивление кстати. А сейчас я с умилением смотрела на отблеск электрического света, который, должно быть, заливал собой просторную комнату. И мою душу переполняло чувство благодарности ко всем людям, причастным к изобретению электричества. Лейдена с его банкой я бы от души расцеловала, если бы довелось с ним встретиться, на что, впрочем, надежды было мало.
— Там должны быть люди, — твердым голосом заявила Наташа.
Люди там, конечно, должны быть, но какие люди? Вот вопрос похлеще гамлетовского. Если там живут простые порядочные люди, мы можем смело рассчитывать, учитывая наш замерзший и несчастный облик, на тепло, чашку горячего питья и пару советов. Если же в доме собралась шайка с их главарем, о котором мы знали понаслышке, то даже наш маскарад вкупе с плотно облепившим нас снегом не спасет от допроса, и, возможно, с пристрастием. При близком контакте с членами шайки наши личности будут опознаны ими в первые же мгновения. Нетрудно догадаться, какие действия последуют со стороны преступников. Сначала они расстроятся, что их штаб-квартира известна теперь посторонним, которых ничто не удерживает от визита в милицию и которых никто не приглашал, а затем на сцену выплывает пресловутый подвал, переоборудованный второпях под временную темницу, но с основательно толстыми и окованными железом дверями. Немного утешает то, что я там буду не одна, а в компании с Наташей. И мы сможем тихо переговариваться и ободрять друг друга до самого конца, если, конечно, палач не будет особенно усердствовать и у нас еще останется время на разговоры.
Противная дрожь пробежала по телу. Я отнесла ее на счет своего волнения, но, может быть, просто здорово замерзла. Стоя под окнами таинственного и не полностью видимого из-за снега, продолжавшего сыпать с неба, дома, мы шепотом провели совет по поводу положения, в котором оказались, и способах его разрешения.
— Предлагаю потихоньку заглянуть в окно. Соблюдая предельную осторожность при этом, естественно, — предложила я.
Других предложений ни от кого не последовало, и мы приступили к осуществлению задуманного. Наташа с моей помощью приволокла чурбан для колки дров, который стоял в пристройке у крыльца. Мы наткнулись на этот полусарайчик, еще когда совершали проход от санузла до жилого дома. В разыгравшейся к тому времени пурге было невозможно разглядеть ни сарайчика, ни чурбачка, но мы знали, где именно они находятся, что серьезно помогло в наших поисках. Ориентируясь по стенам дома и ближайшим деревьям, без плутаний в метели мы достигли своей цели и извлекли оттуда вожделенный чурбан. Теперь оставалось лишь утвердить его на земле так, чтобы он стоял и не заваливался в сторону от прикосновения к нему. И сделать это надлежало под одним из окон. Нам удалось и это, что было большой удачей.