– Ага. В них самых!
Мариша задумалась. Выходило, что раньше шпага была в ножнах. Но и дед говорил, что она досталась ему в ножнах. Это уже потом в руке скелета она оказалась обнаженной.
– Интересно, и куда же делись ножны?
Увлекшись, Мариша заговорила сама с собой и достаточно громко, так что Ленка насторожилась.
– Ножны? – переспросила она. – А при чем тут ножны?
Мариша трижды прокляла свой болтливый язык. А еще на Жаннин злилась.
– Понимаешь, – принялась она выкручиваться, – я просто подумала, на фотографии, которую принес тебе этот Алексей Георгиевич, шпага была без ножен. Ты сама так сказала, не отрицай.
– Ну да, сказала.
– А на портрете шпага в ножнах.
– И что?
– Где была сделана эта фотография? И почему фотограф не щелкнул заодно и ножны?
– Зачем?
– Хотя бы затем, что тебе по ним было бы легче опознать шпагу, чем по одному эфесу.
Ленка задумалась.
– В самом деле, – произнесла она. – Я по чистой случайности обратила внимание на этот портрет Павла Первого и на шпагу у него на боку. А будь у меня перед глазами ножны… Да, девочки. Это в самом деле странно!
И посмотрев на подруг глазами с такими расширившимися зрачками, что они стали словно черные тарелки с тонкой зеленой каемочкой по краям, она прошептала:
– Вы думаете, что он вор?
– Кто?
– Алексей Георгиевич! Вы думаете, что он украл эту шпагу? Одну, без ножен?
Мысль была бы интересная, кабы не одно «но». Шпага находилась в этот момент у деда. Верней, у следователя Пирожкова. Но по окончании следствия ее должны были вернуть деду. А вот ножны нет. Их возле скелета не нашли. И возникал закономерный вопрос, а не находятся ли ножны в руках уважаемого любителя истории – Алексея Георгиевича?
– Лично я думаю, что имя это фальшивое! – сказала Жаннин, когда они с Маришей ненадолго уединились под предлогом посещения дамской комнаты. – Игрок ведет свою собственную игру!
– На то он и Игрок.
– И если у него находятся ножны, то ясен его интерес к самой шпаге.
– И в чем он?
Жаннин снова вылупилась на подругу своим замечательным выразительным взглядом.
– Я тебе иногда прямо удивляюсь! – заявила она. – Вроде бы умная. А простых вещей не смекаешь! Продать шпагу вместе с ножнами можно существенно дороже, чем одни ножны или одну шпагу.
– Да! А если еще сюда прибавить и историческую ценность…
– Ей – этой шпаге – просто цены не будет!
– Но он не имеет права ее продавать! Она принадлежит деду!
– Когда-то ее у твоего деда один раз уже свистнули. Не исключено, что попытку повторят!
– Тогда мы должны опередить преступника! – испугалась Мариша. – Если дед снова потеряет свою шпагу, едва вернув ее, он никогда от меня не съедет! Так вдвоем и будут меня донимать.
– Вдвоем? – заинтересовалась Жаннин. – В смысле дед и твой муж?
– Ну да.
– Так выгони мужа, – предложила решение вопроса Жаннин.
– Не могу.
– А! Понятно! У тебя остались к нему чувства.
– Вовсе нет!
– Да!
Мариша насупилась.
– И с чего ты так решила?
– Очень просто. Потому что ты его не выгоняешь.
– Я не имею права. По закону третья часть моей квартиры принадлежит ему.
– Это, конечно, очень весомый аргумент! – хмыкнула Жаннин, показывая, что слова Мариши ее не обманули. – Предсказываю, что вы еще будете вместе. И даст бог, детишек заведете. Общих, я имею в виду.
– Слушай, ты, прорицательница! – рассердилась Мариша. – Думай лучше, как нам выйти на след преступника!
– А чего тут выходить? Все просто. У Ленки должны были остаться координаты ее работодателя.
– Алексея Георгиевича?
– Его самого! У нее и спросим.
И повеселевшие подруги вернулись в зал. Но, к своему изумлению, Ленки они там не застали. Пока они нелепо пятились на пустой стол, к ним подскочил официант и произнес:
– Ваша знакомая просила вам передать, что ей пришлось срочно уйти.
– Куда?
– Не знаю. Ей позвонили на трубку. Какой-то Алексей Георгиевич. Она поспешно собралась, подозвала меня и убежала.
– Звони ей немедленно, – велела Жаннин, заметно бледнея.
Мариша послушно набрала номер телефона. Но трубка Лены оказалась выключенной. Пришлось снова обратиться за помощью к официанту.
– А больше она ничего не просила нам передать?
– Кажется, она что-то писала за столом, – ответил юноша. – Счет вам принести сейчас или немного погодя?
Не обращая внимания на назойливого официанта, подруги метнулись за стол. Что могла писать Ленка? И главное, где она могла писать? Никаких рукописных посланий подруги на белоснежной скатерти обнаружить не смогли. Было мокрое пятно от вина, был прилипший хоровод икринок и были какие-то бороздки и загогулины, вдвойне подозрительные, потому что остальная поверхность скатерти была безупречно ровной.
– Стой, а это что такое?
– Вроде бы буквы, – приглядевшись к льняной скатерти, произнесла Жаннин.
– Вот именно! Буквы! Они отпечатались, когда Ленка писала.
– И как нам их прочитать?
– Не знаю. Смотри, тут и ручка даже прорвала бумагу. И испачкала скатерть.
– А что если аккуратно обвести все бороздки?
Мысль Марише понравилась. Смущал только официант, маячивший у них за спинами. Бегство Ленки насторожило его. И теперь он караулил, чтобы так же внезапно не исчезли и две оставшиеся гостьи.
– Кажется, я придумала, – пробормотала Жаннин. – Мариша, скажи этому парню, чтобы готовил счет.
– Мы уходим?
– Главное, чтобы он сейчас ушел.
И едва официант отошел, она принялась водить заранее приготовленным контурным карандашом. Слава богу, что она приобрела его только сегодня. Поэтому он был безупречно острым. Обычно карандаши в косметичке Жаннин затачивались от случая к случаю. И не сказать чтобы очень часто. Ими бы она только все испортила. А сейчас линии у нее под рукой получались просто загляденье.
Мариша с интересом следила за действиями подруги.
– Смотри-ка! – прошептала она. – Получается.
И в самом деле, вскоре стало возможным разобрать отдельные буквы, а затем слова и сложить из них послание, записанное Ленкой.