Голованов машинально отметил слово «паскуду», но даже это его не убедило в виновности Алпатова. Однако с фактами не поспоришь. И Алпатов отправился в камеру, продолжая взывать на все отделение к справедливости, которой нет.
Мы уже закончили рассказывать Сереге и Прапору о проведенном нами расследовании. И теперь оба парня смотрели на нас со смесью восхищения и ужаса.
– Никогда бы не подумал, что вы на это способны, – наконец выдавил из себя Прапор.
– С завтрашнего дня больше никаких расследований, – распорядился Серега. – Этот ваш мент, который ведет дело, прав. Поймите, опасно самостоятельно искать убийцу. Ему, убийце, это может и не понравиться.
– Ну да, – фыркнула Катька. – Почувствует себя оскорбленным, что за дело взялись две дилетантки, а не весь уголовный розыск.
– Я сказал, больше никаких расследований! – потребовал Серега.
Мы с Катькой молчали.
– Либо пообещаете, либо посажу под домашний арест, – пригрозил нам Серега.
Мы с Катькой надулись. А потом, окончательно войдя в роль, начали рыдать. Серега только притворяется таким суровым. Женские слезы способны растопить его сердце быстрей, чем тает кусок масла на раскаленной сковородке.
– Ладно, – буркнул он. – Завтра утром мы с Прапором поможем вам следить за вашим психоаналитиком. Я ведь вашу завтрашнюю задумку верно понял?
– Верно, верно! – закричали мы, бросаясь обнимать и целовать Серегу.
В приливе чувств мы немного перестарались. И не учли, что стул, на котором сидел Серега, и так с трудом выдерживает вес его одного. А когда к нему прибавились еще и мы с Катькой, бедный стул не выдержал. Он заскрипел и медленно развалился ровно на две половинки.
– Ой! – только и успел крикнуть Серега. – Падаем!
В результате мы втроем оказались на полу. Серега здорово приложился затылком об пол. А сверху о его лоб стукнулись еще и мы с Катькой.
Бах! Бум! Бум!
Пока мы ошеломленно поднимались с полу, пока проверяли, все ли у нас цело, пока то да се…
– Хи-хи-хи, – послышался голос Прапора.
Мы с Катькой обернулись и взглянули на Серегу, чей лоб украшали две стремительно растущие шишки. Видя это, мы с Катькой тоже не удержались и начали смеяться.
– Смейтесь, смейтесь, – мрачно поощрил нас Серега. – Нашли над кем потешаться.
И он ушел в ванную прикладывать к шишкам холод. Остаток вечера мы провели, пытаясь хоть немного развеселить Серегу и уменьшить размер его шишек. Прапор даже предложил смотаться в ночную аптеку, но Серега решительно отверг это предложение.
– Ничего, сами пройдут, – сказал он. – Не признаю никаких лекарств.
Против ожидания за ночь шишки не только не уменьшились в размерах, но еще и посинели. Теперь не прикрытый волосами лоб Сереги выглядел не просто чудно, а откровенно жутко. Да еще Прапор на редкость бестактно сравнил шишки Сереги с украшением, которое носят рогатые мужья. После этого настроение у Сереги понизилось еще на несколько градусов.
– В таком виде тебе на улице появляться нельзя, – сказала я.
– Еще не рассвело, – заметил Серега. – До машины доберусь и…
– И ты как хочешь, а я тебе в аптеке лекарство куплю, – отрезала я. – Не хватало еще, чтобы меня увидели в обществе рогатого субъекта. Тогда нас с Катькой уж точно обвинят в обоих убийствах.
Всю ночь мы не только пытались вылечить Серегу, но и в промежутках между сменой холодных примочек разработали грандиозный план по поимке психоаналитика. Серега и Прапор берут каждый свою машину, мы с Катериной садимся на мою «девятку» и караулим Максима возле его дома. Когда тот появляется, мы едем за ним. Когда он замечает слежку, мы на «девятке» сворачиваем в сторону, и на дороге появляется Серега на своем джипе, которого Максим еще не видел.
После того как и джип достаточно намозолит Максиму глаза, появляется Прапор на «Ниве», которую он займет по такому случаю у слесаря в своем автосервисе. На той ослепительно белой спортивной «Тойоте», на которой Прапор катался обычно, следить за кем-либо – пустой номер. Взгляд всех окружающих немедленно останавливался на машине Прапора. Не заметить ее было просто невозможно.
Вот так-то мы решили незаметно пасти Максима до самого конца. План был прекрасен. Вполне в духе советских детективов. Погоня с подставами. Но вся беда заключалась в том, что ни я, ни Катька не знали, как долго придется следить за Максимом прежде, чем он выведет нас на след пропавшей Толиной жены.– Мы даже не знаем толком, чего хотим от него, – с тревогой прошептала мне Катька, когда стал понятен размах задействованных в погоне средств.
Разумеется, о своих опасениях мы нашим парням даже не заикнулись. Намекни мы им, что не знаем, в чем конкретно можно подозревать Максима, и наши друзья смели бы нас с лица земли. И уж точно никогда в жизни не забыли бы нам этой истории. Катька лишь сделала робкую попытку отговорить парней от участия в слежке за Максимом. Но встретила такой дружный отпор, что отступила без боя.
– Не верю я вам, – напрямик заявил нам Серега. – Хочу лично посмотреть, что там за психоаналитик такой объявился. Может быть, вы нам головы дурите, а сами с любовниками шляетесь.
– Но у вас же работа, – выкинула я последний козырь.
– Подождет, – отрезал Серега.
И мне стало ясно, что мы с Катькой обречены. Сегодня оба парня с нас глаз не спустят. Было раннее утро, когда мы выехали к дому Максима. Такое раннее, что еще и не рассвело. По дороге мы все же заехали в аптеку, и я купила Сереге тюбик «Фастум-геля». Фармацевт уверила, что средство отличное и помогает от вывихов, растяжений и уж, конечно, от таких пустяков, как ушибы.
Обильно намазав прозрачным, приятно пахнущим гелем Сережкину голову, мы отправились дальше. Возле дома Максима мы были около шести часов утра. Прапор и Серега заняли посты на улице, а мы пристроились в укрытии за помойными баками во дворе дома психоаналитика.
– Куда мы так рано приперлись? – в сотый раз простонала Катька. – Вполне могли бы еще часок поспать.
– Ну и спи себе, – в сердцах сказала я. – Ты что, не помнишь, сегодня мы обещали Голованову представить убийцу. Слово нужно держать.
– Днем раньше, днем позже. Какая теперь разница? – зевнула Катька, у которой бессонная ночь в обществе Прапора возмутительным образом отбила всякую охоту к расследованию убийств.
– Если Толина жена жива, то наш долг спасти невиновного человека от тюрьмы, – сказала я. – И с этим тянуть нельзя. Максим наш единственный шанс узнать, что случилось с Татьяной Рюриковой.
– Вот если бы мы поймали убийцу, то, уверена, выяснили, что с этой Татьяной на самом деле случилось, – пробормотала Катька.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что архив Валентина наверняка у убийцы, – сказала Катька.