— Мне обычно приходится начинать с обеда. Или хотя бы с ужина в приличном месте;
— Это потому, что ты сам выбираешь себе женщин. В моем случае все наоборот. Они выбирают меня и преследуют. Будто я какая кинозвезда. Сестры говорят, во мне бездна обаяния и все из-за этого.
— Могу тебя уверить, — сказал Веня, поглядев на часы, — Жене это все равно.
— Ну да!
— Она… — начал Лаптев и вздохнул. Врать так врать! — Она не интересуется мужчинами. Вообще.
— То есть ты хочешь сказать…
— Именно.
— Слушай, это ее ботинки стоят в коридоре?
— Значит, ты обратил внимание!
— Чума, — коротко прокомментировал Мартынов. — В принципе, если бы я не видел ее голой, то мог бы принять за парня.
— Голой?!
— Ну, на этой кассете. Забавные у нее, я тебе скажу, развлечения.
— Еще раз обещаю, что она тебя не тронет.
— Раз так, пусть остается. Даже интересно.
— Надеюсь, ты не станешь ее соблазнять в качестве эксперимента?
— По-моему, она на меня зла. Сначала-то я был уверен, что прощение не заставит себя долго ждать, но после того, что ты сказал… Думаю, мы проведем тихий вечер, не тревожа друг друга разговорами.
— Ну… Нам еще предстоит всем вместе поужинать.
— Она не пырнет меня хлебным ножом? — поинтересовался Мартынов, сверкая изумрудными глазами.
— Сейчас узнаем.
Веня, продолжая миссию миротворца, направился в комнату.
— Его счастье, что он твой друг, — встретила его появление Женя. Она уже пришла в себя настолько, что смогла нормально разговаривать.
— Пойдем, я познакомлю вас, как полагается.
— А этот тип не станет рыдать и биться в истерике, оплакивая свою любовь?
— Ну, перестань. Ты относишься к нему предвзято. Что было на той кассете?
— Я там была. Без одежды, усек?
— Так именно этой пленкой тебя шантажировали?
— Да.
— Тебя что, снимали через окно ванной?
— Потом расскажу, — насупилась Женя. — Это так отвратительно!
— Гена сказал, что ему понравилось. Может, ты зря Ушла от дяди?
— Дядя — не Гена, — обиженно ответила Женя. — Он бы запись по достоинству не оценил.
— Уверена?
— Уверена. У дяди не так сильно развито чувство юмора, как у твоего приятеля.
Тем временем они приблизились к кухонной двери.
— Входи, давай я вас представлю. Женя, это Гена Мартынов, мой друг. Гена, это Женя Ярославская, моя подруга.
— У вас красивая фамилия, — сказал Мартынов примирительным тоном.
— Надеюсь, вы раскаиваетесь в том, что произошло, — заявила Женя, вздергивая подбородок.
— Еще бы! — подтвердил Мартынов, скорчив скорбную мину. Однако глаза его жили отдельной жизнью и показывали, что он ни чуточки не раскаивается. От негодования Жени Мартынова спасло то, что она просто не смотрела ему в глаза.
Плов, который приготовил Веня, был действительно пальчики оближешь, поэтому обстановка за столом разрядилась сама собой. Все уплетали угощение, правда, Веня портил все тем, что постоянно смотрел на часы.
— За мной должен заехать коллега, — пояснил он. — Боюсь, не опоздать бы.
Мартынов с Женей начали его успокаивать. Наконец внизу прогудел сигнал. Веня подхватился и помчался надевать башмаки.
— Пока, братва! — крикнул он на бегу. Когда за ним захлопнулась дверь. Женя, обсасывая косточку, спросила:
— Вас, кажется, Геной зовут?
— Я предпочитаю, чтобы меня называли Геннадием.
— Это чтобы людям на ум сразу не приходил крокодил Гена? Понимаю…
— А вы с Веней давно знакомы? — светским тоном спросил Мартынов.
— С детства. А вы?
— А я всего несколько лет.
— Он, наверное, относится к вам, как к старшему брату. Или к отцу. Вам сколько лет? Сорок? Сорок пять?
— Двадцать девять.
Мартынов усмехнулся. Ему нравились отважные попытки этой мужеподобной пигалицы задеть его за живое. Впрочем, сейчас он уже не стал бы утверждать, что она мужеподобна. Сказать точнее, она — неженственна. Причем это были чисто внешние проявления отсутствия женственности — одежда, годящаяся для стройотряда, волосы, не подозревающие о существовании парикмахеров, и короткие ногти, не ведающие, что такое лак. Мартынов упоенно искал в ней недостатки. Нашел, что ресницы у нее короткие и слишком светлые, чтобы сделать глаза хоть сколько-нибудь выразительными. Фигура ничего. Это Мартынов помнил по пленке. Такая, как ему нравится. Впрочем, о чем это он?
— Вы чай будете пить? — спросил он.
Ему совсем не хотелось уходить в свою комнату. Там его ждала всего лишь приключенческая книжка. А здесь сидело приключение собственной персоной. Мартынову приспичило узнать все о своей новой соседке. Что она предпочитает на завтрак? Боится ли мышей? Любит ли смотреть кино и кто ее любимые актеры? Нравится ли ей читать, и если да, то литературу какого жанра? Почему-то ему казалось, что она обожает фантастику. Ему безумно захотелось это выяснить.
— Буду.
— Что? — спросил Мартынов.
— Буду чай. Вы же сами только что спросили. Мартынов вызвался приготовить его сам.
— Кажется, у Веньки только зеленый, — сообщил ©н, отыскав коробку. — Ничего?
— Сойдет для сельской местности.
От зеленого чая у Жени стало горько во рту. Такая же горечь наполняла и ее сердце. Судьба просто смеется над ней! Она случайно знакомится с совершенно потрясающим мужчиной, но как раз в тот момент, когда он сходит с ума от любви к неизвестной красотке!
Женя украдкой поглядела на Мартынова и вздохнула. Конечно, она в любом случае бы его не заинтересовала, но помечтать ей никто запретить не может. Да просто почувствовать рядом с собой живого, красивого, сильного, обаятельного мужчину — даже этого еще ни разу не выпадало на ее долю. И вот опять! Не выпало. Что за пропасть!
Судя по всему, водопроводчик не знал, о чем с ней Разговаривать.
— Вы любите фантастику? — наконец родил он вопрос после нескольких громких глотков.
«Вероятно, у него низкий культурный уровень, — подумала Женя. — Так что выпендриваться не стоит».
— Обожаю, — ответила она.
«Так я и думал!» — обрадовался Мартынов, дивясь своей проницательности.