Окончательно же я убедился в этом, подъехав к ангару для сельхозтехники. Даже внутрь заходить не пришлось – от распахнутых настежь дверей за десять метров тянуло сивушным духом. С соответствующим звуковым сопровождением.
– А-а я мии-и-ла-а-ва у-у-у-зна-а-аю-у-у, аф-аф, а-а-а па-а-а па-а-хо-о-дке-е-е…
Любителей хорового завывания было четверо: белобрысый парень примерно моих лет, в выгоревшей почти до белизны джинсовой куртке, мужик в когда-то синем, а теперь масляно-черном комбезе, дедок с козлиной бороденкой и шавка «дворянской» породы.
– А-а-а он но-о-оси-и-ит, аф-аф, но-о-сии-и-т брю-у-уки-и-и да-а-а га-а-али-и-ифе-е-е…
Рисковать здоровьем, слушая куплет до конца, я не стал и, вдохнув поглубже, рявкнул на весь ангар:
– Здорово, мужики!
Четверка певцов дружно уставилась на меня, видимо, пытаясь сосчитать и понять, откуда к ним на вечеринку нагрянула толпа народу. Длилось это секунд десять, затем мужик в комбезе взмахнул рукой, снеся при этом собачонку на добрый метр, и, требовательно хлопнув по насиженному ею газетному листу, хрипло выдохнул:
– Садись!
Не сказать, что мне очень хотелось выполнять этот приказ. Слишком уж хорошо я представлял, что последует дальше. Тут, что называется, к гадалке не ходи – до краев наполненный стакан возник передо мной еще до того, как я подогнул под себя ноги.
– Пей!
Трудно поверить, но на вкус пойло было еще гаже, чем на запах. Вдобавок ничего похожего на закуску в пределах видимости не имелось.
– Ыгкхыг.
Продышаться мне удалось через полминуты. Чуть позже вернулся и дар речи.
– Хы-хы-ы… чего празднуем-то?
– Не празднуем, – одернул меня дедок. – А поминаем.
– И кого же?
– Его! – кратко ответствовал парень, тыча пальцем в доску перед собой.
В первый момент я ничего не понял – на доске наличествовала лишь бутыль и стаканы. Затем до меня дошло: доска была уложена поперек тракторной покрышки.
– Разбили?
– Угнали! – Парень стиснул кулаки. – На минуту, б… оставил… за кустом присесть. Выхожу – трактора нет! У-у-у, падлы… Плесни еще, Иваныч!
– Главное ж, – мужик в комбезе ловко набулькал безутешному трактористу очередные «наркомовские», – и следов нет! До леса колея идет, а дальше – как сквозь землю провалился! Каким хреном… вертолетом, что ль, подцепили?
– А я те говорю, Иваныч, – дедок яростно взмахнул непонятно когда и откуда взявшейся вилкой с крохотным огурчиком, – ето все пришельцы, гады зеленые, воду своими щупальцами мутят. Токо на чуть отвернешься, они тут как тут! Вот и Серегин трактор уперли, для музею своего. Им-то просто – в тарелку летучую всосал и поминай, как звали. Фють – и уже на Центавре своей.
– Да отвянь ты со своими пришельцами, дед! – Парень зажал нос и одним движением опорожнил стакан. – У-х-х! Нету их!
Я только хмыкнул. После знакомства с нежохраной меня б ничуть не удивило появление в ангаре хоть инопланетян, хоть агента Смита.
– Да как же нет?! – фальцетом взвизгнул дед. – Когда я их самолично видел! На огороде Митрофанихи! Я, значит, сидю, ну, лежу, тут эта красная опускается, а из нее, что твои тараканы, – они, зеленые!
– Змеи! – увесисто буркнул Иваныч. – Раз зеленые, то змеи.
– Тьфу на тебя! Я ж в тот вечер и не брал-то, почитай, ни капельки.
– Я скорее в НЛО поверю, – сосредоточенно глядя куда-то в пространство между дедом и собачонкой, процедил тракторист. – Иваныч… еще!
– В самом деле, Фома Лукич, ты уж это, леща-то урежь.
– Ну была, была капелюсечка, – скороговоркой признался дед. – Так ведь я с полбутылки да в новолуние завсегда чертей зрю, обрати внимание – синих. А тут – эти, зеленые.
– Дед… у-у-у-уймись.
– Тебе чего надо? – В первый момент я даже не поверил, что источником вопроса был Иваныч, – слишком уж он трезво звучал.
– Мне бы бензину.
– Вертаешься на шоссе, а там пять кэмэ в одну сторону или семь в другую, – категорично махнул рукой мужик. – Верно говорю, Машка?
– Аф-аф!
– Мне б бочонок.
– Да хуть цистерну. Дизельные мы.
В принципе, солярка для моих целей тоже годилась – хотя с бензином вышло бы много лучше. Но прежде чем я успел сообщить об этом, в разговор вновь встрял Фома Лукич.
– А бензинчик-то есть, – хитро щурясь, выдал он. – И аккурат в бочонке, прям на заказ.
– Дед, ты чё? Откуда? – изумились и одновременно оскорбились односельчане – как это они не в курсе.
– А от председателева «козла». Дегаев-то нонеча все на своем «ниппоне»…
– «Ниссане»! – перебил деда Серега. – «Ниссан», епить его, «патруль». Иваныч… еще!
– …а «козел», значица, в гараже стоит, и бензинчик при нем, – торжествующе закончил Фома Лукич.
– Ну ты вспомнил, дед! – разохались остальные. – Тому бензину годов хрен знает сколько. Его ж потому и не прут, что протух. Октановое число – слыхал про такого зверя? Лямпортный мотор, – Иваныч мотнул головой в сторону видневшегося в проеме «гольфика», – на раз угробит.
– А мне как раз и не в бак, – сказал я. – На дачу, для растопки. Гореть этот бензин еще не разучился?
– Гореть-то, пожалуй, что и горит.
– Так сможете достать? – уточнил я.
– Сможем, – уверенно кивнул Иваныч, – с чего б не смочь. А скоко дашь?
– Тридцать тыщ.
– Иди дальше! – разочарованно присвистнул дедок.
– Ну сорок.
– Другой разговор, – оживились мужики. – Пошли!
Сэкономленной десятке я радовался недолго. Ровно до момента, как мы с Иванычем опытным путем выяснили, что в багажник «гольфика» бочонок «нэ лэзэ». Пришлось закупать брезент – за испорченные задние сиденья, уверен, Ленка пришибла б меня на месте. Заодно уж я прихватил рабочие перчатки, чему изрядно порадовался спустя десять минут и пятнадцать километров – снаружи бочонок изрядно проржавел, и катить его голыми руками значило бы остаться без ладоней.
Катить, впрочем, пришлось недалеко. Установив бочонок точно в центр поляны, я сел сверху – не очень удобно, металлический край ощутимо врезался в бедро – вытер со лба трудовой пот и заорал на весь лес:
– Ау-у! Эй-гей-гей!
Больше всего я опасался, что на мои вопли выбежит какой-нибудь шальной грибник или, того хуже, лесник – разумной причины для сидения посреди леса на бочке с бензином у меня не было. Такой причины, как я подозревал, не существовало в природе.
– Ау-у-у!
– Ну чего шумишь-то, мил-человек, чего надрываешься-то? И так уж всех белок распугал, а все орет и…