Свечные огоньки внезапно метнулись и потухли, под столом обрызганными углями зашипели коты, и из темноты совсем рядом со мной донеслось сдавленное рычание:
– ЛЕНКА, Я ТЕБЯ УБЬЮ!!!
Почти сразу же раздался жуткий грохот, пронзительный вопль оскорбленного в лучших чувствах кота, придушенный вскрик Марины, глухой удар об пол и мой визг – совершенно независимо от меня.
Где тут выключатель, я с перепугу не вспомнила и, подскочив к окну, со всей дури дернула за штору, наполовину ее оборвав. Комнату не то чтобы залило светом – какой там в семь вечера свет! – но слабенько так осияло, дав разглядеть исключительно дикую картинку: стол опрокинут на бок, вокруг согласно задрали ножки стулья, карты осенними листья рассыпались по ламинату, а посреди этого бедлама …
Саня, как настоящий мужчина, был сверху, держа Маринку за руки и придавливая к полу всем телом, – что здорово смахивало на изнасилование в той стадии, когда жертва уже решила расслабиться и попытаться получить удовольствие.
– О господи, – ошеломленно пробормотала я. – Стоило свету на секунду погаснуть, как ты кинулся мне изменять?!
– Я тебя спасать кинулся! – огрызнулся напарник.
– На Марину?!
– А я знал, Марина она или нет?
– А кем ей еще быть?!
– Не скажи, – неожиданно возразила гадалка, даже под Саней умудрявшаяся сохранять профессиональную невозмутимость. – Ребята, вы влипли.
– Пока что влип вот он! – рявкнула я в совершенно растерянных и расстроенных чувствах. – И вообще, ты почему до сих пор на ней лежишь?!
– Мягко, вот и лежу, – огрызнулся парень, но поднялся.
– А девушку назад поставить? – вкрадчиво поинтересовалась Марина.
– Сначала я хочу твердо знать, что буду поднимать именно девушку, – набычившись, заявил Саня. – Ну в смысле, что ты – это действительно ты, а не неизвестно кто.
– Сань, как тебе не стыдно?!
– Правильный подход, – одобрила гадалка, сама легко вскакивая на ноги. – Но за меня можете не опасаться, я же медиум…
– А чего ж ты тогда Ленке угрожала? – проворчал напарник, по-прежнему не сводя с Марины недоверчивого взгляда.
– Угрожала, и охотно повторю: убью заразу! – Девушка повернулась к мне: – Ты же шторы задергивала – неужели не видела, что форточка открыта?
– Видела… но подумала, что так и надо, – смутилась я.
– Чтобы тяга для свечек была? – иронично поинтересовалась Марина. – Или духи предков без помех залетали? А ну, живо наводите порядок, обормоты!
Саня попытался поднять стол и удивленно присвистнул:
– Ни фига себе… как же это я его?
– Сила есть – ума не надо, – проворчала я, но сжалилась и вместе с ним налегла на мореный дуб. А потом уже напарнику пришлось придвигать стул к окну и вешать штору (к счастью, просто вылетевшую из зажимов на карнизе) – я не дотягивалась.
Когда мы вернулись на кухню, Маринка сидела за столом, увлеченно листая какую-то книгу. Рядом стояла неровная стопка из еще десятка.
– Ну что? – затаив дыхание, поинтересовалась я.
Гадалка величественно помахала мне в сторону плиты.
– Ну Мари-и-ин! – заныла я, покорно берясь за кастрюльку. – Хоть намекни, а то я же с любопытства помру!
– А я помру от жажды, если ты заслушаешься и кофе убежит на конфорку. – Девушка непреклонно перелистнула страницу. – Вари-вари, не отвлекайся.
Ох, а ведь раньше я считала это занятие отличной релаксацией! А сейчас ко мне в голову даже закралась кощунственная мысль, что растворимый кофе тоже имеет право на существование…
– Ладно, вот тебе заключение специалиста, – смилостивилась гадалка, получив свою кружку. – Можешь даже напечатать, заверить, провести через бухгалтерию и подшить к делу. Да, и сядь на всякий случай. Судя по всему, мы имеем дело с классическим случаем одержимости: изменение поведения, неадекватность, сверхспособности…
– Но… – опешила я, – Марин, это невозможно! Я всех минских двоедушников наперечет знаю, а они меня. Он при виде инспектора должен был честь отдать, а не из пистолета палить! И конвенцией запрещено использование людей с нанесением ущерба их здоровью – а ты бы видела, в какую развалину Вадим превратился буквально за три дня…
– Женевской конвенцией тоже много чего запрещено, – проворчал Саня.
– Лен, я же говорю – классическим, – подчеркнула консультант. – А не тем, к которым ты привыкла. Это одержимость бесом, а не двоедушие.
– Замечательно, – с видом закипающего чайника процедил сквозь зубы напарник. – А теперь, пожалуйста, милые девушки – ну или кто-нибудь, – разъясните тупому мне, о чем вы спорите?
– Давай потом, а? – отмахнулась я. – Марин, но это же ЧП регионального масштаба! Надо срочно звонить в Госнежконтроль, ставить их в известность…
– А давай сейчас! – с непонятной агрессией настаивал парень. Нашел время! У меня и так голова кругом…
– Сань, отстань, не до тебя!
В следующий миг Саня с маху грохнул по столу кулаком с зажатым в нем ножом, заставив меня подскочить на стуле.
– Мне еще чего сделать, чтобы всем резко стало до меня? – яростно прошипел он. – Блин, Ленка, я тут вообще кто, твой напарник или ножка от табуретки?!
Я ошеломленно уставилась на него. Ножка?! Ну уж нет, в голове роем завертелись куда менее лестные эпитеты!
– Боже, – откинувшись на спинку стула, блаженно пробормотала Марина, – как хорошо, что я все-таки заставила ее вначале сварить кофе…
Атмосфера резко разрядилась, словно вырвавшаяся из тучи молния вильнула к громоотводу и ушла по нему в землю.
– Мне, знаешь ли, – уже нормальным, даже немного смущенным тоном добавил напарник, – тоже немного хочется понимать, что за чертовщина происходит.
– Иногда – при определенных обстоятельствах – нежить способна вселяться в людей, – сдержанно пояснила я. – Чаще ради забавы, на несколько секунд, подбивая человека на опрометчивые поступки: пакет с водой с двенадцатого этажа сбросить или скамейку с надписью «Окрашено!» потрогать. Такие случаи мы даже не отслеживаем: поди разбери, где там нежпакостник, а где обычная дурость…
– Или с «мухой» по пьяной лавочке поиграть, – поддакнул Саня. – Такой идиотизм даже нежити не по плечу.
– Бывает и более длительный контакт, когда душа покойного не желает ни отлетать, ни становиться призраком, а пытается захватить чужое тело. Порой ей удается договориться с «законным владельцем» полюбовно, и тогда мы имеем двоедушника, которого вполне устраивает дружеский голос в голове – всегда есть с кем побеседовать и посоветоваться…
– Угу. А потом внутренний голос говорит: «Блин, как же я ошибся». Я-то думал, что это шизофренией называется…
– Сань, если ты такой умный, может, сам себе все расскажешь?! – Мне тоже захотелось стукнуть кулаком, причем не по столу.