Позже Катарина прошла в кабинет Купатовой. На ее столе лежало несколько папок и листов бумаги. Рядом покоилась ручка Александры.
Катка села за стол. В груди защемило. Копейкина схватила листок.
Размашистым почерком Александры Константиновны было выведено «концепц…», а далее шариковая ручка совершила резкий скачок вниз, вследствие чего у буквы «Ц» появился длинный хвост.
Ката откинулась на спинку стула. Вот вам и зацепка. На первый взгляд может показаться, что данный факт не заслуживает внимания, но это не так.
– Недописанное слово, недописанное слово, – твердила Ката, поднеся лист бумаги ближе к глазам.
Сколько раз Катарина недописывала слова и делала такие вот хвосты буквам, когда в момент написания письма в комнату – подобно урагану – вваливалась свекровь, пугая Копейкину своим зычным голосом.
Сомнений нет – Александру напугали. Не отвлекли, а именно напугали. Ведь в первом случае – будь то звонок по телефону, появление в кабинете одного из домочадцев или, извиняюсь, банальное желание сходить в туалет – Купатова дописала бы начатое слово. Да что там слово, Александра Константиновна закончила бы предложение. И лишь потом уделила бы внимание отвлекающему от дел желанию или человеку.
Спина у Катки сделалась холодной. Чего или кого могла испугаться Купатова в стенах своего кабинета?
Некто неожиданно ворвался в дверь? В окно? Или…
Приблизившись к подоконнику, она осторожно дотронулась до стекла.
Под самым окном кабинета расположилась клумба пионов. Красные, белые и бордовые цветы, склоняясь к земле под тяжестью своих огромных шапок, заставили Кату стрелой выбежать на улицу.
Присев на корточки возле клумбы, Катарина смотрела на белоснежную шапку пиона, раздавленную ногой неизвестного.
Расстояние от опалубки до окон в кабинете было около двух метров. По идее, пробраться внутрь с улицы не так-то просто. А вот если встать на довольно-таки широкий уступ, находящийся в семидесяти сантиметрах от той же опалубки, то любой человек, который хоть чуточку дружит со спортом, сможет подтянуться и проникнуть в кабинет Александры Константиновны. Ну, разумеется, в том случае, если окно будет незапертым.
Возвращаясь к крыльцу, Катка задалась новым вопросом: было ли открыто окно сегодня ночью? В случае положительного ответа можно сделать вывод: некто – назовем его Х, – заметив открытое окно, тихо приблизился к клумбе, затем встал на уступ, подтянулся и…
– Что и? – зло прошептала Копейкина. – Посадил Александру в мешок и уволок в лес?
Невозможность до конца разобраться в ситуации вкупе с угнетающим и в то же время пугающим ожиданием и полным безразличием домашних к исчезновению Купатовой доводили Катарину до белого каления.
Ну ясно же как день – случилось ЧП. Александра Константиновна пропала. Не уехала на свидание, как предположил Егор, не вызвала такси и не играет с семейством в прятки. Все намного серьезней. Жаль, что остальные не разделяют мнения Катки.
Тревогу забили в девять вечера. Теперь заволновались все родственники Купатовой.
– Надо что-то делать, – говорила Аглая, дымя сигаретой. – Диана, позвони в милицию.
– В милицию звонить рано, – уверенно заявила Люсьена, прикрывая волосами левую щеку. – Не примут они заявление.
– Как не примут? – Нина сильно сжала чашку чая. – Они обязаны принять, человек пропал.
– Все так, но у них свои правила. Заявления о пропаже людей менты принимают лишь спустя трое суток с момента исчезновения. Пап, я права?
– В общем и целом, да. – Егор перекатывал во рту леденец.
– Откуда тебе известны такие подробности? – Борис Игоревич был удивлен познаниями внучки.
– Пару лет назад у Ленки пропал отец. Мать понеслась в отделение тем же вечером, и ей там популярно растолковали: мол, пока не время гнать волну. Вот если супруг через три дня дома не появится, тогда другое дело.
– Возмутительно!
– Ничего возмутительного, в итоге-то они оказались правы. Папаша заявился спустя два дня: пьяный, усталый, но довольный. Гулял где-то, а Ленка с матерью места себе не находили.
Диана запротестовала:
– Насколько мне известно, с отцом Ленки частенько случаются подобные инциденты. Глупо сравнивать его загулы с исчезновением Александры.
Люсьена поджала губы:
– А я разве сравнивала? Просто рассказала, как было у Ленки.
Катарина протянула Диане трубку:
– Диан, звони.
– Я никому не хочу навязывать свое мнение, – зачастила Нина, – но, по-моему, в таких ситуациях лучше отправиться в отделение. Ну посудите сами, позвоните вы сейчас, скажете о пропаже человека, а заявление как напишете? Не по телефону же диктовать станете?
Эрнест закивал:
– Молодец. Логично мыслишь. Наверное, в отделение поеду я.
– Я с тобой. – Диана прошлась по гостиной. – Заводи тачку, а я возьму сумочку.
Отсутствовали Гжельские около двух часов. За это время Аглая Константиновна успела выкурить полпачки сигарет, Борис Игоревич умудрился выпить почти литр крепкого кофе, а Люсьенка достать всех своими новыми прыщами.
Когда Эрик с Дианой появились на пороге, Аглая подлетела к детям.
– Наконец-то, я думала, ожидание никогда не кончится. Что вам сказали? Они приняли заявление? Шуру уже ищут? Диана, Эрик, не молчите.
– Заявление взяли, – процедил Эрнест.
– Вы бы слышали, какие версии выдвигал тот толстяк, – скривилась Диана. – Одна безумней другой. Сначала он предположил, что тетя Александра засела на пару дней у подруги. Я ему твержу, что она владелица агентства и у нее дел выше крыши, а он гнет свое. Потом его осенило, и он заговорил о ее любовнике.
– Не забудь упомянуть про спиртное, – буркнул Эрик.
– А это вообще абсурд! Оказывается, тетя Саша вполне могла напиться до беспамятства и в настоящий момент лежит где-нибудь в кустах, заснув крепким сном. Ну как это вам? Впечатляет? Лично у меня нет слов!
– Я предупреждала, – оживилась Люсьена. – Теперь вы убедились в моей правоте.
– Так или иначе, мы сделали все, что было в наших силах. Заявление у них, и теперь… нам остается только ждать.
Аглая скрестила руки на плечах:
– Ждать чего, Эрик? Хорошего или плохого?
– Мам, не плачь. – Эрнест посмотрел поверх головы Аглаи и уперся взглядом в осунувшееся лицо отца.
По комнатам все разбрелись далеко за полночь.
* * *
– Нин, ты еще не спишь?
– Как видите.
– Я могу войти?
– Входите.