— То, что в Казани нет такого адреса, я узнала сразу же после того, как ты разболтал мне эту историю. Представляешь, у меня тоже есть знакомые в милиции! Не забывай, я работаю в криминальной газете.
— И ты мне ничего не сказала?
— Понимаешь, я была не уверена. Ведь тогда бы я еще там, в Сибирске, поставила под сомнение твоего лучшего друга Мишку Гогота. Ты бы мне этого не простил. И я себе не простила бы. Ведь ты мог неправильно записать адрес! Сел же ты в другой самолет…
Я опять засмеялась. Бизя позеленел от злости.
— Что ты еще знала там, в Сибирске?
— Потом пободаемся. Мне было достаточно одного небольшого сомнения относительно Мишки. Понимаешь, если Мишка отрицательный герой, то в этой истории хотя бы кое-что становится понятным. Почему они сунулись именно в твой гараж? Охранник Грача — дружок Гогота. Как Гогот оказался на территории коттеджа? Ха-ха, «Ягуар» сработал как пропуск! Да он не раз бывал в этом доме, у него мамаша там работает горничной!
— Кто?!
— Мать. Инна Петровна Никитина. Да, Аркаша? — обратилась я Гоготу.
— Кто? — как попугай заладил Бизон.
— Твой Гогот — не Гогот. Он так покуролесил в Казани с некой подругой, что ему легче числиться мертвым. Покупать чужие документы — его дурная привыч…
Я не успела договорить. Раненый Гогот подскочил, будто все это время у него внутри сжималась пружина, а теперь вдруг резко разжалась, вытолкнув его далеко вперед.
Бизя не успел выстрелить. То ли он был сильно поражен услышанным, то ли не ожидал такой прыти от Гогота, то ли просто не смог пальнуть в своего лучшего друга второй раз. Его хваленая реакция подвела в самый нужный момент. Стул, на котором он сидел, перевернулся. Ноги Бизона взметнулись вверх, и я очень некстати отметила, что он купил себе новые ботинки: пижонские, остроносые — с его размерчиком они смахивали на лыжи.
Падая, Бизя задел головой телевизор. Тот упал миллионом осколков, фантастическим, страшным снарядом. Наверное, Глеб сильно ударился, во всяком случае, его пистолет оказался у Мишки. Я ринулась к ним, но налетела на Костяна. Он заломил мне руку, я попыталась извернуться и его укусить, но Костян хорошо помнил, на что я способна, и другой рукой перехватив меня за шею, заломил мою голову назад. В этом положении я была безопасна, как змея, которую схватили за смертоносные клыки и ей просто нечем ужалить.
«Он же был связан!» — подумала я, рассматривая потолок.
— Не ожидал? — Гогот торжествовал. — Ты идиот, Бизя!
Он засмеялся.
— Связываешь мне руки за спиной, зная, что в заднем кармане штанов я всегда таскаю пассатижи! Ведь я автомеханик! Ты идиот, Бизя!
Я не видела, что там с Бизоном, я видела только потолок — чистый, беленый.
Ты идиот, Бизя, ты опять все сделал не так. Ты не связал Костяна, ты не обыскал Гогота, ты уселся посреди комнаты и устроил пресс-конференцию, уточнив, чем я обедала. Ты верил, что Гогот связан, даже когда тот был в прыжке, и потому не удержал пистолет.
— Ты идиот! — крикнула я потолку.
Честно говоря, называя Гогота Аркашей, я блефовала. У меня не было никаких доказательств. Зато теперь они были, но какой ценой. «Пропадешь как муха», — сказала мне бабка Софья, когда я заявила ей, что обожаю совать нос в чужие дела.
— Привяжи ее! — скомандовал Гогот.
Я опять оказалась привязанной к стулу, только теперь капроновым фалом, моток которого оказался у Костяна в дебрях джинсовой куртки. Мне опять было больно, но теперь я могла видеть что творится вокруг.
Бизон валялся без сознания в куче осколков от кинескопа. Гогот держал его на прицеле. Костян сгреб со стола свое оружие, которого лишался за вечер два раза.
— Этого тоже свяжи!
Костян перемотал Бизю остатками капронового фала. Он спеленал его как младенца, вместе с руками вдоль туловища, и ногами, тщательно разровняв их, как делают мамаши, опасаясь, как бы ножки у ребенка не остались кривенькими.
— Уходим! — задохнувшись от тяжелой работы, сказал Костян. — Там, в сарае, есть канистра с бензином. Мы подожжем дом.
Под ногами у них отвратительно хрустело битое стекло. Сейчас они подожгут дом. Нас связали так, что надежды выбраться нет никакой.
— Уходим! — закричал Костян.
— Сядь! — приказал ему Мишка.
Я обрадовалась, что поджигать нас они будут не прямо сейчас. Может, Бизон очухается, и найдет аргумент…
— Быстрее! — завизжал Костян.
Мишка подскочил к нему, и, подпрыгнув, сильно ударил в лицо. Длинный сел на кровать.
Бизя открыл глаза. Смерть отложилась на неопределенное время, может быть, он найдет аргумент…
— Где расписки? — навис над Бизоном Гогот.
— Что? — не понял Бизон. Гогот пнул его ногой.
— Я не знаю о чем ты говоришь…
— Не знаешь?
— Нет!
Гогот вытащил из кармана рубашки мобильный и, потыкав кнопки сказал:
— Приезжай сюда, он здесь! Что значит кто? Не будь курицей, я не буду по телефону… У тебя пять минут.
Он опять наклонился к Бизону.
— Говори где расписки, Бизя, иначе я буду отстреливать тебе по пальцу.
— Отстреливай, — согласился Бизон. — Очень легко молчать как партизан, когда действительно ничего не знаешь.
Аркаша Никитин пальнул ему в руку, и стекло, на котором лежала рука стало напоминать раздавленный гранат.
— Он не знает! — заорала я так, что окрестные бабушки наверняка должны были вызвать милицию. Костян ударил меня по лицу, очки слетели, Костян с запрограмированной прилежностью нацепил мне их на нос. Я подумала, что покупать дорогие вещи — правильно, дешевые очки бы давно разбились.
— А кто же знает? — весело поинтересовался Аркаша.
— Бизя, — еле ворочая языком, спросила я, — ты считал деньги, которые взял у Кабана?
— Какого еще Кабана? — тупо поинтересовался Бизя, как будто ему прострелили не руку, а мозги.
— Отвечай, ты считал деньги?
— Зачем считать деньги, если их много? — философски заметил раненый Бизя.
— Вот видите, он не считал деньги. Скорее всего, расписки были в пачке денег! А деньги у него украли в самолете. Значит, расписки тоже украли! Дяденька, отпустите нас пожалуйста, мы больше не будем, и ничего никому не расскажем! — это был единственный аргумент, который я смогла придумать. От Бизона помощи не дождешься.
Аркаша заметался по комнате как тигр в клетке.
— Когда тебя увезли к Грачу, я обыскал твои вещи, оставленные в гараже. В жилете была пачка денег, я просмотрел пачку, расписок не было, не было, не было.