Мне стало жарко. Так жарко, что нос под очками вспотел. Они обшарили мою квартиру в Сибирске, раз здесь моя старая фотография. Там нет ни Бизона, ни Ильича, ни Рона — их всех убили «борисовцы», как убили Кольку Серова. И лестница на чердак не спасла.
— Где Бизя?
— Не знаю!
— Не бей по лицу, — распорядился Гогот, и Костян врезал мне ногой по коленке. Я отчетливо увидела перед собой красивую радугу.
— Где Бизя?
— Где, где… — пролепетала я знакомую с детства неприличную сентенцию.
Гогот побледнел под своими веснушками.
— Говори, сучка! — он схватил запирку и замахнулся на меня.
Сначала на крыше, потом в сенях послышался грохот. Я поуговаривала себя не терять сознание, и на этот раз послушалась.
Между грохотом и тем, как открылась дверь, не прошло ни секунды. Можно сказать, что это произошло одновременно. Ни Гогот, ни Костян не успели пошевелиться.
* * *
— Никому не двигаться, господа! — вежливо попросил Бизон, держа на прицеле Гогота.
— Я и не двигаюсь, — буркнула я просто потому, что не могла ему не перечить.
Мишка замер с занесенной для удара запиркой.
— Никому не двигаться, — повторил он. — Впрочем, дама может размяться.
— Мерси, — поблагодарила дама, намертво привязанная к стулу.
На лице Костяна застыл ужас. Прыгнув к Гоготу, Бизон мимолетным движением ткнул Костяна под ребра, и тот свалился кулем около кровати. Мишка запиркой попытался выбить пистолет у Бизи, но лучше бы этого не делал. Бизя увернулся с грацией опытного кота, и, не задумываясь, пальнул в Гогота, с ювелирной точностью отстрелив ему кусок уха. Маленькое, красное мясо шваркнулось об стенку, оставив на ней отвратительное красное пятно. Я снова поуговаривала себя не терять сознание, и у меня снова получилось. Правда, тунец оказался на полу.
Гогот, белый как мел, осел на пол. Кровь медленно заливала его плечо. Бизон отобрал у Мишки запирку и вытащил у него из-за пазухи пистолет. Потом обыскал Костяна, вторично изъяв у него уже знакомый мне наборчик оружия. Взяв нож, он быстро перерезал на мне веревки. Встать я не смогла, как ни старалась — эти путы сильно нарушили мое кровообращение.
— Фу-у!!! — посмотрев на пол, поморщился Бизон. — Чем это ты обедала?
— Тунцом, — честно призналась я.
— А! Ну тогда понятно. Редкая гадость.
Гогот в углу зашевелился, пытаясь подняться, Костян не подавал признаков жизни.
— Выглядишь ты паршиво, — заявил мне Бизон, как будто пришел навестить меня в больницу.
— Как, впрочем, всегда, — я решила согласиться, чтобы не давать ему шанс задеть меня за живое.
— Ну, нет, тогда, с красными губами…
Гогот полувстал, держась за стенку, и пачкая ее кровью. Я снова попыталась приподняться на стуле, и у меня опять не получилось. Бизя взял веревки, которые меня так долго мучили и подошел к Гоготу.
— Извини, придется тебя связать.
Гогот молча позволил стянуть себе руки и сел, привалившись к стене.
— А этот? — я кивнула на длинного.
— Этот на меня не дернется, даже если я вставлю ему в руки автомат, — с отвратительной самонадеянностью сказал Бизон.
Я опять попыталась встать, но руки и ноги как будто были по-прежнему связаны. Бизя сочувственно поцыкал надо мной, взял на руки, и скрюченную переложил на кровать, отодвинув ногой Костяна. Я думала, он обо мне позаботился, но он просто уселся на освободившийся стул. Стоять ему было крайне неудобно, потому что низкий потолок не давал распрямиться во весь рост, а лампочка без абажура слепила и то и дело стукала его по носу.
— Ну, что, господа, вечер встреч объявляю открытым. Кто хочет первым рассказать свою версию событий?
— Некоторые тебя не слышат! — напомнила я.
— А, ну да! — он сходил в сенки, принес оттуда ведро воды и целиком вылил его на Костяна.
Костян зашевелился, зафыркал, пуская пузыри губами, и открыл бессмысленные глаза.
— Алле! — почему-то сказал он.
— На связи! — подтвердил его глюки Бизон и опять уселся на стул.
— Здорово, пресса!
— Здоровались, — буркнула я. Совсем сбрендил парень, а ведь по голове получила я, а не он.
— Ну, раз никто не хочет начинать, — с интонацией школьного учителя произнес Бизя, — Я начну сам. Я не могу привыкнуть считать тебя своим врагом, Мишка. Я думал, Мишка, что у меня есть друг.
Мишка криво усмехнулся, он пытался рукой зажать рану, но кровь хлестала у него сквозь пальцы.
— Друг, который не спросит лишнего, который молча поможет, который…
— Ты всегда был сентиментальным уродом. На этом и погорел. Друг, враг, ты из какого времени, д'Артаньян? Когда у тебя в руках оказалась толстенная пачка долларов, а перед носом помаячила красивая баба, ты не вспомнил, что я твой друг. Ты промолчал, решив огрести себе побольше.
Бизя молчал. Я испугалась, что в порыве благородного раскаяния он кинется обниматься к Гоготу и потеряет контроль над ситуацией. «Сентиментальный урод», точнее не скажешь. Этак мы до утра прообъясняемся в любви, отстреливая друг другу по кусочкам уши.
— Эй, Бизя! — крикнула я. — Ты что, не понял? Ты был подставой в дикой, чужой, непонятной игре? По-моему, они и сами до сих пор не разобрались, что натворили! Ты был разменной монетой! Придурком! Клоуном!
Я очень хотела его разозлить.
— Да понял я! — грустно кивнул Бизон. — Я вспомнил этого носатого. Он приходил к Мишке, когда мы еще работали в старом автосервисе. Они курили на проходной. Сначала я думал, что это клиент. Но Мишка хлопнул его по плечу, как он хлопает только друзей. Я все не мог вспомнить, где я видел этого длинного. Почему-то решил, что мы были вместе в учебке, в армии. Но не был уверен и меня это очень мучало. И я, наконец, вспомнил!
— Я говорил, он меня видел! С самого начала я говорил… — почему-то фальцетом крикнул длинный. Кажется, его посетила истерика.
— Заткнись, — оборвал Гогот.
— И давно ты это вспомнил? — я постаралась вложить в вопрос весь сарказм на который была способна.
— Недавно, — примерно ответил Бизя. — Два дня назад.
— Молодец!
— Потом пободаемся, — буркнул в ответ человек, из-за которого мою голову чуть не раскроили запиркой.
— Когда я вспомнил, я попросил одну знакомую в милиции пробить этот казанский адрес, который продиктовал мне Мишка перед отлетом. Ритка связалась с операми в Казани и ей сообщили, что такого адреса нет.
Я засмеялась, мне стало весело. Я почти разогнула руки и ноги, усевшись на кровати поудобнее.