— Симпатичный мужик. Жил за границей с предками, почуял веяние, учился в Гамбурге, там академия есть какая-то. Чему учат, не спрашивай, но в кабинете диплом у него висит в рамочке, и местные экстрасенсы, которых у нас словно грязи по осени, очень его уважают. Все, как один, у него учились. Я, кстати, тоже. Он что-то вроде школы открыл. Девять месяцев учишься за вполне сносные деньги, а затем ты уже дипломированный маг и волшебник. Скоро у каждого жителя нашего города будет персональный экстрасенс.
— А со Светланой он знаком не был? — спросила я.
— Вряд ли… Зачем ей Вадим, когда они с Паисией так подружились, что та до сих пор оплакивает ее в психушке.
— Шутишь?
— Насчет психушки? Ничего подобного. Сначала она страдала молча, потом начались отклонения. Первыми их заметили мы, потом и она согласилась, что они имеют место, и добровольно заключила себя в клинику до полного излечения.
— У Светланы была подруга, Агнесса…
— Экстрасенс, что ли? Имя подходящее.
— Нет, там дело хуже. Она борется с дьяволом.
— Все на борьбу с нечистой силой? Актуально. Нет, не слышала. Если хочешь, я поспрашиваю.
— Поспрашивай, только интеллигентно и ненавязчиво.
— Я тебе клянусь, у нас вполне приличная лавочка. Даже налоговая с этим согласилась. Никакого криминала, сплошной оптимизм. Вадим помешан на позитивной психологии.
— Это когда с утра встаешь и говоришь: «Я привлекаю в свою жизнь только любовь, радость и счастье»?
— О-о, и тебя пробило! — хихикнула Наташка-Диана. — «Высшая радость — дарить радость другим» — вот его любимое изречение. Я тебе больше скажу: он в это верит. Так что у нас тут только светлые силы по коридорам бродят. Мобильный у тебя есть? Оставь номер, будет чего рассказать, позвоню.
Я вышла из кабинета с просветленным лицом.
— Спасибо огромное, — сказала с чувством девушкам на входе. Обе мгновенно прониклись и улыбнулись так счастливо, что у меня на глазах выступили слезы умиления.
— Приходите к нам еще, — предложили они.
Алексей Дмитриевич наблюдал за этим действом с несколько очумелым видом.
— Зря вы не пошли, — укорила я его. — Столько счастья — и всего за восемьсот рублей.
— Вы уже знаете угол, за которым вас подстерегает любовь? — заботливо спросил он.
— Конечно. Постараюсь там не появляться. Нам нужна некая Паисия, которая сейчас предположительно в психушке.
— Она выписалась, — покачал головой Ковалев, а я уважительно покивала.
— Вы неплохо осведомлены.
— По-вашему, это недостаток?
— Вы представляетесь мне человеком, целиком состоящим из достоинств. Кстати, вы не в курсе, где живет эта Паисия?
— Сейчас узнаю, — буркнул он. Когда мы устроились в машине, адрес у него уже был. — Смею напомнить, уважаемая Светлана Сергеевна, что наши передвижения по городу вряд ли остались незамеченными. По крайней мере, в ближайшее время в соответствующих органах об этом узнают и в восторг не придут.
— Боитесь, что шею намылят? — улыбнулась я.
— Мне бояться нечего. В должности меня понижать — зря стараться.
— Это верно. Тогда что за странные волнения?
— То ли вы совсем дурочка, — вздохнул он, — то ли…
— Что? — не дождавшись продолжения, спросила я.
— Поживем — увидим, — без энтузиазма ответил Алексей Дмитриевич.
— Долго смотреть собираетесь? — съязвила я.
— Пока не надоест.
— Оптимистично. Говорите, куда ехать.
Паисия, а в миру Волкова Анна Витальевна, проживала в частном доме на окраине города. Мы потоптались возле запертой калитки, звонок на которой отсутствовал.
— Что будем делать? — проявил интерес Ковалев, оглядываясь. Эта его манера продолжала меня тревожить.
— Вы свистеть умеете?
— Умею.
— Ну, так свистните. Может, тогда кто-нибудь обратит на нас внимание.
Он посмотрел на меня так, точно пытался решить: шучу я или говорю серьезно. Потом взял и по-разбойничьи свистнул.
— Здорово, — ответила я. — Правда, толку от этого я не вижу.
Я всерьез прикидывала, смогу ли перемахнуть через ветхий заборчик, но тут дверь дома открылась, и на крыльце появилась пожилая женщина в теплом халате.
— В чем дело? — сурово спросила она.
— Волкова Анна Витальевна здесь живет?
Женщина довольно долго молчала, затем подошла к калитке, но открывать ее не спешила.
— Допустим, — сказала настороженно. — А вам она зачем?
— Мы из милиции, — нагло соврала я и, застыдившись, улыбнулась.
— Документы у вас есть?
— Алексей Дмитриевич, у вас есть документы? Я свои забыла.
С большой неохотой Ковалев извлек удостоверение и протянул женщине. Та на него мельком взглянула, особого интереса не проявив.
— Я больной человек, мне нельзя волноваться.
— У нас всего несколько вопросов. Можно войти?
— Зачем это? — насторожилась она. — Спрашивайте здесь.
— Здесь довольно прохладно. Может, мы все-таки войдем?
— У меня не прибрано. Спрашивайте, что хотели.
— Вы хорошо знали Светлану Старостину? Она приходила в эзотерический центр, где вы работали.
— Светлану убили. Вы что, не знаете? Хороша милиция, — Мы, собственно, по этому поводу…
— Ее убили, — перебила женщина. — И убийца до сих пор не найден. Я ее предупреждала, но она и слышать ни о чем не желала.
— О чем предупреждали?
— О том, что она во власти отрицательных энергий. Подобное притягивает подобное. Неудивительно, что она стала жертвой сумасшедшего. С этим не шутят. И нечего ухмыляться, — нахмурилась она. — В некоторых вещах я понимаю гораздо лучше, чем вы.
— Не сомневаемся, потому и обратились к вам.