– Что, артанскости восхотелось? Никогда не станет куяв артанином!..
– Не болтай, – сказал Дунай хрипло. – Какие артане все болтливые… Сколько вас здесь, рабы?
Придон обвел взглядом собравшихся.
– Достаточно, – ответил он. – Если дашь слово, что руки развяжет только достойная Дивиния, я отпущу тебя… Все-таки мы вместе дрались против Янкерда, я это помню. Но во второй раз нам лучше не встречаться. Один из нас точно останется плавать в крови.
Дунай смотрел снизу вверх, замедленно кивнул.
– Хорошо, – сказал он глухим голосом, – даю слово.
Он медленно поднялся, заложил руки за спину.
Придон выдернул свой ремень, сделал шаг, остановился.
– Нет, – сказал он, – руки вперед. Тебе надо будет управлять конем.
Артане неверящими глазами смотрели, как Придон связал могучие руки куявского исполина тонким ремешком, помог ему взобраться в седло его черного жеребца. Кто-то вскрикнул:
– Он же куяв!.. Отъедет чуть и сам же разорвет ремень! Придон, не обращая внимания на возглас, сказал громко:
– Только достойная Дивиния, что единственная во всей проклятой Куябе была добра ко мне, может развязать этот ремень!.. Все, езжай!
Дунай ударил жеребца пятками в бока, тот оскорбленно заржал и понесся в галоп. Артанские воины непонимающе смотрели на своего тцара. Один сказал непонимающе:
– Зачем?..
Придон бросил раздраженно:
– Подумай. Если догадаешься, станешь десятником. А то и сотником.
* * *
Венька, молодой боец из десятка Кремня, дрался храбро, умело, хотя для него это вообще был первый бой в жизни, только два дня назад прибыл с Пругом, младшим братом Ральсвика, из Артании.
В одной схватке потерял копье, дрался топором, но один из куявов сумел разрубить топорище. Венька успел вцепиться ему в руку. Оба рухнули на землю, тяжелые доспехи подвели куява, а Венька, отобрав меч, с силой вонзил его обеими руками в узкую щель между латами и шлемом.
Куяв захрипел, потоком хлынула алая кровь. Венька поднялся уже с мечом, конь подбежал на знакомый свист, и Венька, прыгнув в седло, ринулся в сечу с мечом в руке. Дрался почти весело, поверив в свои силы, меч страшно и красиво блистал в его мускулистых руках: с длинным лезвием, рукоять украшена рубинами, а вдоль лезвия бегут и мерцают красивые полосы голубого огня.
Он обезоружил и захватил в плен толстого, неповоротливого от тяжести доспехов берича, старший воин велел отвести его к холму, куда сгоняли знатных пленников. Венька пригнал полонянина, туда как раз привез и сбросил с седла другого богато одетого куява Кремень, его десятник. Венька, обрадовавшись, спросил:
– Это ничего, что я дерусь куявским мечом, потеряв свои копье и топор?
Кремень внимательно посмотрел на забрызганного кровью юношу, почти мальчишку, тот смотрит с надеждой и ожиданием справедливости, усмехнулся, сказал с теплом в голосе:
– Ты молодец. Из тебя получится герой!
Венька вспыхнул до корней волос от счастья, глаза провожали удаляющегося десятника, тот понесся на поле боя, где все еще кое-где дрались окруженные куявы, потом в груди кольнуло. Не посмеялся ли над ним опытный боец? Слишком уж похвалил, ну не заслуживает он такой уж похвалы, здесь же одни герои, сказочные исполины…
Он тронул коня, навстречу ехал, морщась и зажимая левой рукой рану на правой, Афей, его сотник. Кровь струится между пальцев, Афей зло вращает глазами, если бы ранили в левую, это не помешало бы сражаться, но в правую…
Венька показал меч, голос дрогнул, когда заговорил быстро и виновато:
– Я потерял копье и топор, но захватил этот меч… Можно мне теперь оставить себе меч… или вернуться и взять в обозе топор?
Афей заскрипел зубами. Вот так и везет молодым дурням, а он, прошедший десятки жестоких боев без ран или с мелкими царапинами, дальше поедет с рукой на перевязи!
– Меч, – сказал он раздраженно, – это всего лишь меч, как бы хорош ни был, а ты – копьеносец! Ты нарушил строй, а еще считаешь, что совершил правое дело, потеряв артанское копье?
Венька глубоко вздохнул, дернул повод и помчался на поле. Афей переждал приступ боли, повернулся, успел увидеть, как молодой удалец сцепился с куявами. Он уже подобрал по дороге оброненное кем-то копье, дрался им храбро, умело, но копье хорошо только при первом ударе конницы или когда встречаешь других всадников, оно почти бесполезно против пеших. Все же одного куява успел пронзить, но, пока выдергивал острие, второй коварно забежал со спины и вонзил меч между лопаток.
Афей стиснул зубы. В глазах почернело, вдруг показалось, что все сородичи, что сейчас смотрят с небес на битву, переглянулись и осуждающе покачали головами.
– Ох и сволочь же я, – выдохнул он. – Что ж, я – артанин! Артанин должен разделить участь того артанина, кто пострадал по его вине.
Он стегнул коня, земля загремела под копытами. Ухватив топор в левую руку, он бросился на ближайшую группу куявов, вломился в самую середину, рассыпал удары направо и налево, а когда в него вонзились с обеих сторон копья, откинулся и завалился на конский круп навзничь, удивив куявских воинов счастливым выражением на суровом, покрытом шрамами лице.
* * *
Куявов преследовали и убивали в спину несколько верст. Придон тоже несся вместе со всеми, настигал, заносил топор, легкий звон рассекаемого железа, и снова конь заученно уносит за новой добычей.
Впереди заклубилось белое марево, убегающие ныряли в него, как птицы в облако, исчезали. Придон придержал коня, стена странного тумана уплотнялась, надвинулась. Он вовсе остановил коня, всмотрелся неверящими глазами, но не успел попятиться, как туман подступил, справа и слева фигуры воинов стали призрачными, потом исчезли вовсе.
Взгляд уперся в сплошную белую стену. Стена не выглядит монолитной, в ней нечто клубится, двигается, перемещается. Если не видеть, как туман поднялся прямо из земли, то не сразу сообразишь, что это просто туман, простой туман, хоть и невиданно плотный, такого еще не видел ни в Артании, ни даже в Куявии, стране колдунов и разной нечисти.
В белой мгле слышались резкие голоса, громче всех отдавали приказы десятники. Придон различал, как звенит оружие, хрипло дышат воины, смыкая строй. Артане не сражаются в строю, но строй знают, сейчас как раз повод для плотного строя, чтобы не дать проникнуть в их ряды лазутчикам.
Приближение Вяземайта Придон ощутил так, как животное чувствует надвигающееся землетрясение. Вяземайт был зол, даже гневен, издали накричал на кого-то, рыкнул на Придона, младшим волхвам, если такие поблизости есть, велел бегом возвращаться в воинский стан, а там развести огонь под большим котлом.