– В месте, куда бьет молния, образуются чертовы пальцы, – возразил я. – И безо всякого равноденствия.
– Там ничего на самом деле не образуется, – возразила на возражение Лара. – И уж тем более драконы. Если бы это было так, то кругом бы полно было драконов. Мы бы от них задохнулись. Эта версия вообще смехотворная...
– А с яйцом?
– С яйцом трудно сказать... Семилетних куриц вообще очень сложно встретить. Так что проверить тяжело. И три года еще варить... Это вообще нереально. Гораздо проще спуститься в карпатские пещеры, там в километрах под землей живут слепые личинки. Их можно выращивать. Но для того, чтобы личинка перешла во взрослое состояние, надо кормить ее три года собственной кровью. Так считают некоторые.
– Да уж...
Будет что написать в сочинении. Интересный Лара человек. А может, про нее написать? «Вопросы Лароведения в Нечерноземье». Такая тема.
– Есть еще легенда, – сказала Лара. – Геологическая такая. Рассказать?
– Само собой.
Лара устроилась на скамейке поудобнее и стала рассказывать.
– В шестидесятых годах очень здорово изучали Полярный Урал. С геологической точки зрения. Урал – шкатулка самоцветов, ну и все в том же духе. Экспедиции посылали регулярно, крепись, геолог, держись, геолог. Пространства огромные, навигации тогда не было толковой, так что один студент-практикант отбился от партии и заблудился. Бродил по горам четыре дня и наткнулся на небольшое ущелье. Судя по всему, ущелье это было недавнее – разлом в скалах выглядел очень свежим, а это достаточно редко случается – Урал сейсмически слабо активен. Студент решил посмотреть и двинул по этому разлому внутрь горы. Он прошел, наверное, с километр и обнаружил в белом кварцевом песке их. Восемь штук. Они были похожи на округлые синие камни, парень, наверное, решил, что это окаменевшие яйца динозавров, он никогда такого раньше не видел, поэтому собрал их в рюкзак и ушел. Через три дня он добрался до железной дороги, его ограбили и убили на одном из полустанков. Через десять лет камни всплыли в провинциальном музее, потом их купил... Короче, восемь синих камней разошлись по свету, мне известна судьба трех.
– А откуда они в горах взялись? – поинтересовался я. – Ну, эти камни?
– Трудно сказать. Некоторые считают, что это как-то связано с формированием Земли. Знаешь, как алмазы получаются? Сумасшедшие температуры, запредельное давление, миллионы лет. И возникает кристалл. Считается, что драконы возникли даже раньше алмазов. В момент, когда Свет Творения остановился и сконцентрировался, на Землю упали слезы звезд. И что глубоко-глубоко можно еще иногда найти эти синие камни, но очень редко. Урал – очень древние горы.
Романтично. И красиво.
– А ты откуда все это знаешь? Про всех этих драконов?
– У меня был дракон, – просто ответила Лара.
– Большой? – спросил я.
А что мне было еще спросить? Давно ли ты из психушки, голубушка? К тому же вполне могло быть, что Лара шутила. В наше время фиг поймешь, прикалывается человек или нет, ирония отравила всех поголовно, ирония – это хороший нынче собачий тон. Лара отвернулась. И я вдруг подумал, что это не Панченко сочинила этот рассказ, а сама Лара. А с чего это она вдруг его так защищала?
Она, значит, сочинительница-писательница, это, однако, уже тяжелый случай. Хотя почему тяжелый, вон, Мамайкина тоже книгу собирается написать... «Как я стала „Мисс Лицей“. Впрочем, Мамайкина вообще тяжелый случай, даже без книги.
Надо было что-то сказать. Чтобы она совсем меня за дурака не посчитала. Но я не придумал, что именно сказать, брякнул тупое:
– Ну и ладно. А пока я поеду, надо еще это... уроки повторить слегонца.
– Уроки – это да...
– Завтра, кстати, в манеж едем, – напомнил я. – Ты как, не забьешь?
– Увидим.
Лара вдруг посмотрела на меня как-то не так, как-то злобно.
– Что? – Я принялся от этого взгляда вертеться, как Шнобель какой совсем. – Что-то не так, что ли?
– Ну... – Лара осторожно обошла вокруг меня. – У тебя тут кое-что прилипло...
– Что прилипло? – Я даже воздух понюхал на всякий.
– Нет не обычное... Это кое-что... Такая бабайка...
– Порча? – испугался я.
Лара рассмеялась. Так весело смеялась, я от нее даже не ожидал такого смеха.
– Что смешного? – поинтересовался я.
– Порчи не бывает, Кокосов, – сказала Лара так, что я поверил. – Никакой порчи нет – это чушь. Есть болиголов, есть локоток, есть смехотун, есть синючило, есть чавкало, еще кое-кто, совсем уж неприятный. Есть счастливка, только она редко встречается и далеко не все ее достойны... Но если зацепится счастливка... Счастлив будешь, короче. А порчи нет. У тебя вот роняйка.
Я вздрогнул. Роняйка. Роняйки мне не хватало.
– Не бойся, роняйка – это так, чепуха. Она у тебя...
Лара снова на меня пристально посмотрела.
Лара коснулась меня за ухом, чуть ниже.
– Здесь.
– И что это значит?
– Это значит, что будут какие-то перемены. Роняйки всегда к переменам. Она, кстати, к тебе недавно прицепилась, маленькая еще...
– Как это прицепилась? – Я потрогал себя за голову.
– Ну вот ты гуляешь по кустам, к тебе цепляются разные репьи – так и роняйка. Она к тебе цепляется, и ты начинаешь все ронять или в разные смешные... ну, а иногда не смешные истории попадать. Вообще роняйка – она веселая штука.
– А ее как-то можно... ну удалить, что ли? Жидким азотом?
Лара задумалась.
– Жидким азотом, наверное, можно. Но лучше ее не трогать. Она по мелочи в общем-то вредит, зато потом может здорово повезти. Джекпот поймать вроде как можно. Так что с разрушенным диваном можно мириться, поверь мне.
– Я верю, – сказал я. – Диван-то не мой к тому же, а Котовского.
Лара ушла в дом. Не прощаясь. А я поехал к себе. Обратная дорога была долгой. Я все время сворачивал, все время – то вправо, то влево, а иногда даже обратно. В голове вертелось что-то остроугольно-неприятное, я пытался его из башки вытеснить и думал о своем сегодняшнем позоре.
Несмотря на то что мы так мило побеседовали, ощущение общей лоханутости меня никак не покидало. Я думал, как велик мой позор. Думал, как глубоко мое падение в диван имени Котовского. Думал, что после такого падения Лара уж точно подумает, что я придурок. Хотя...
Может, и не подумает. Может, это наоборот оригинально. Кто-то дарит понравившейся ему девушке эдельвейсы, кто-то закатывает ее до пены на «Лодке Викинга», кто-то бьет свинокопилку и на все деньги приобретает дюссельдорфских марципанов.
А я вот провалился в диван!