— Нет! — сказал Генка.
— Да, брат! — сказал Герасим. — Да, да и еще раз да!
Ведро аккуратно водрузилось на голову морского пехотинца. Опилки потекли по плечам.
— Ведро для болвана, — сказал Жмуркин шепотом.
— Сейчас я вам покажу болвана! — рыкнул Герасим, сбросив ведро, и принялся засучивать рукава.
— Если кому-нибудь расскажешь — убью, — сказал Генка и показал Жмуркину кулак.
— Могила, — сказал Жмуркин. — Гробница фараона.
— Как в дурацком сне, — сказал Витька. — Мне часто такие снятся.
— А мне вообще сны не снятся, — улыбнулся Жмуркин. — У меня совесть чистая, я крепко сплю.
Они стояли посреди старого — каждое дерево в три обхвата — соснового бора. Тропинка, послушно струившаяся от деревни Чемоданово, внезапно оборвалась и растворилась во мхе, будто и не было ее никогда. Впереди было обширное пространство чистого мачтового сосняка, [51] а метрах в двухстах сосняк разбавлялся густым подлеском и сочными ореховыми кустами.
— Красота! — восхитился Жмуркин. — А воздух какой!
— Воздух… — Генка подтянул костюм и затянул на поясе ремень. — Смотри у меня тут… Если бы не братец-морпех, мы бы в лес и не сунулись…
Генка потер нащелбаненный лоб и посмотрел на Витьку. Витька тоже потер лоб. Жмуркин лоб не потер, он приложил к своей шишке холодную рукоятку кинокамеры и поморщился.
— У вашего Герасима и впрямь пальцы железные, — сказал он. — Но теперь он вам не страшен. Куда он там пошел?
— К сослуживцам в гости. — Генка водрузил на голову плюшевую бурундучью морду. — Они в нашем городе живут.
— Ну, значит, до завтра точно не вернется! А до завтра мы все успеем. Мы даже до сегодня все успеем, до темноты. В город вернемся на последнем автобусе. И все будет тип-топ — получим деньги, купите себе новое колесо — и на неделю на Волгу!
— Посмотрим, — буркнул Генка.
— Поглядим, — сказал Витька.
— План такой, — Жмуркин перекинул кинокамеру на плечо, — вы идете вон в те кусты и ждете, пока не начнет темнеть. А я сижу здесь. Потом я подаю сигнал, и вы медленно появляетесь. Медленно. Друг с другом не переговариваться, на меня не смотреть. Сделайте вид, будто что-то ищете. Уяснили?
— Не тупиковые, — презрительно сказал Витька и направился к кустам орешника, разросшимся на краю небольшого овражка.
— Только ты смотри, Жмуркин, не затягивай всю эту бодягу, — попросил Генка. — А то к вечеру холодно станет.
Жмуркин кивнул.
Ребята быстро дошли до кустов, пробрались через них и спустились в овраг, по которому протекал ручеек. Генка попробовал попить, но у него ничего не получилось — голова Дейла была слишком тяжелая и чуть не утянула Генку в воду, Витька с трудом поймал его за ремень.
— Черт! — громко ругнулся Генка и пнул кусты.
Из кустов тут же поднялась небольшая тучка комаров и заинтересованно закружилась над гигантскими плюшевыми бурундуками.
— Выглядим как идиоты, — буркнул Генка. — Сидим в овраге в лесу и изображаем из себя снежных человеков. А теперь еще и комары…
— Это потому что вода близко, — сказал Витька. — Комары в воде разводятся…
— Может, наверх тогда поднимемся?
— А вдруг охотники пойдут? — предположил Витька. — Примут нас за медведей да и шлепнут?
— Ты прав, — согласился Генка. — Лучше потерпеть. У меня семечки есть.
Ребята уселись на склоне оврага и стали грызть семечки. Грызть через неудобные маски было трудно, но других развлечений все равно не было. Витька предложил было запускать наперегонки кораблики, но Генка сказал, что это развлечение для детей. Постепенно темнело и холодало, ребята прижимались ближе друг к другу.
— Лес такой густой, — сказал Витька. — От деревни отошли всего-то ничего, а уже как в чаще. А если плутанемся?
— Расслабься, Виктор, — успокоил Генка. — Мы же сюда по тропинке пришли. По тропинке и назад уйдем. А если и заблудимся, то ничего. Ты ведь в деревне три года жил?
— В деревне жил, в лесу не жил. Только за грибами в лес ходил…
— Не колотись, — сказал Генка. — Мы не заблудимся. Только Жмуркин чего-то тянет…
— И вправду…
Витька прислушался. В лесу было тихо. Это была не обычная, глухая тишина, а тишина лесная — когда ветерок шумит, потрескивают веточки, вечерние птицы потихоньку переговариваются перед сном. В этой тишине не было места для Жмуркина с его кинокамерой и надеждами разбогатеть и прославиться.
— Тебе не кажется, что Жмуркин уже должен был нас позвать? — спросил Витька.
— Да его просто снежный человек утащил, — сказал Генка.
Витька покачал головой, встал, повернулся в сторону Жмуркина и стал слушать.
— Ну, чего? — спросил через минуту Генка.
— Да вроде тишина, — ответил Витька.
— Может, он над нами приколоться решил?
Вдруг с той стороны, где остался Жмуркин, послышался длинный дребезжащий крик. Витька поскользнулся и сел по пояс в ручей.
— Что это? — спросил он.
Крик был какой-то неопределенный. Разобрать, кто именно кричит, человек или животное, было сложно.
— Не знаю, — Генка подал Витьке руку и рывком вытащил его из воды. — Надо посмотреть…
— Я промок весь, — пожаловался Витька. — Вода холоднющая…
Крик повторился. На этот раз он был дольше и протяжнее. Генка быстро полез вверх по склону оврага, Витька за ним.
— Опять что-то случилось… — бормотал Витька. — Опять черт-те что…
Они быстро пролезли через орешник и выбрались на открытое пространство. И сразу же увидели Жмуркина. Жмуркин находился метрах в пятидесяти от них. Он стоял на четвереньках и прижимал к груди кинокамеру.
— Чего это с ним? — спросил Витька.
— Не знаю… — пожал плечами Генка. — Свихнулся, может… Эй, Жмуркин! Ты чего там делаешь?
Жмуркин покачал головой.
— Точно свихнулся, — сказал Генка. — Вот что значит жажда славы. Надо подойти посмотреть. Оказать первую помощь. При звездной болезни очень удар по морде помогает…
Ребята двинулись к Жмуркину. Жмуркин продолжал сидеть на корточках в обнимку с камерой.
— Жмуркин! — спросил Генка, когда они подошли поближе. — Ты чего?
— Тише! — прошептал Жмуркин.
— Что тише?! — громко сказал Генка. — Нас там комары заедают, а ты тут прохлаждаешься… Чего орал-то?