Пока моя голова стукалась об изголовье родительской кровати Джонни Наджента, меня посетило прозрение. Я, кажется, вспомнила, куда положила мистера Поббса. Назавтра я позвонила бабушке, надеясь, что мистер Поббс лежит под кроватью и разглядывает своим единственным глазом торчащие над ним пружины. Но его там не оказалось, и мы договорились, что на следующий уик-энд я приеду и еще поищу. Хоть Джонни Наджент и пытался назначить мне свидание. Я собиралась все это объяснить, но вдруг резко затормозила.
— Минуточку! Что такое остров Скатах?
Мистер Бартон смущенно усмехнулся:
— Извини, случайно вырвалось. Это неудачная аналогия.
— Объясните, — потребовала я, заметив, что он быстро краснеет.
— Я не собирался этого говорить, просто выскочило. Не важно, давай двигаться дальше.
— Ну уж нет! Так просто вам от меня не отделаться! Вы-то заставляете меня повторять и объяснять каждое вырвавшееся у меня словечко, — засмеялась я, наблюдая, как впервые на моей памяти он пытается улизнуть от ответа.
Он собрался с мыслями.
— Это старая кельтская легенда и совершенно неудачное сравнение.
Я ждала продолжения.
Он потер лицо:
— Фу-ты, не могу поверить, что все это тебе рассказываю. Скатах была великой воительницей, которая в древние времена воспитала множество героев. Легенда гласит, что достичь ее острова почти невозможно, и потому любой, кому это удастся, считается достойным обучения боевым искусствам.
Я разинула рот.
— Вы сравниваете меня с женщиной-воином, которая учит мужчин сражаться?
Он снова засмеялся.
— Фишка в том, что до этой женщины было трудно добраться. — Увидев мое лицо, он оборвал смех.
Потом наклонился и взял меня за руку.
— Мне кажется, ты неправильно поняла.
— Надеюсь, — выговорила я, медленно качая головой.
Он что-то проворчал, быстро обдумывая, что добавить.
— Суть в том, что только самые сильные, отважные и достойные могут добраться до нее.
Я немного расслабилась.
— А как?
Его тоже отпустило.
— Для начала им нужно пересечь Долину невезения, поросшую травой, острой как бритва. — Он замолчал и взглянул на меня — стоит ли продолжать.
Убедился, что я не собираюсь набрасываться на него с кулаками, и двинулся дальше:
— Затем они попадают в Опасные ущелья, населенные прожорливыми тварями. Последнее испытание — Мост утеса, который опрокидывается, стоит на него ступить.
Я представила себе людей, с которыми сводила меня жизнь. Они пытались сблизиться со мной, даже подружиться, но я неизменно их отталкивала.
— Только настоящие герои способны через все это пройти, — закончил он.
У меня мурашки забегали по коже и зашевелились волосы на голове. Оставалось надеяться, что он этого не заметит.
— Я не должен был все это тебе рассказывать. — Он взъерошил прическу и покачал головой. — Это не входит в мои… э-э-э… обязанности. Извини, Сэнди.
— Да все в порядке, — успокоила его я, и он, похоже, вздохнул с облегчением. — Вы мне только скажите, много ли сами успели пройти?
Его восхитительные синие глаза уперлись в мои. Ему не понадобилось ни секунды на размышление.
— Я только что пересек Долину невезения.
Я обдумала его ответ.
— Постараюсь сдержать своих прожорливых тварей, если пообещаете сразу же сообщить, как только пройдете по мосту.
— Ты об этом узнаешь. — Он улыбнулся, взял мою руку и сжал ее. — Обязательно узнаешь.
Джек остановился возле квартиры Алана и снова заглянул в ежедневник Сэнди. Вчера на час дня у нее была запланирована встреча в каком-то месте с дублинским телефонным номером, и он хотел узнать, приходила ли она. Он надеялся, что человек, с которым Сэнди собиралась встретиться, ему поможет. Вместе с тем, уже на сегодня она назначила встречу Алану в Лимерике. По всей видимости, в Дублине ее ждало действительно важное дело, раз она согласилась мотаться туда и обратно на протяжении суток.
Трясущимися руками он набрал дублинский номер, записанный Сэнди. Трубку сняла женщина. Ее голос казался рассеянным, а на заднем фоне слышались другие звонки.
— Алло, Скатах-хаус.
— Здравствуйте! Простите, не могли бы вы помочь мне? — вежливо начал Джек. — Ваш номер телефона записан у меня в ежедневнике с пометкой «позвонить», а я не могу вспомнить зачем…
— О, конечно, — так же вежливо ответила она. — Скатах-хаус — это офис доктора Грегори Бартона. Возможно, вы собирались записаться на прием?
Я проснулась в своей дублинской кровати от пронзительного телефонного звонка, ввинчивающегося в ухо. Накрыла голову подушкой и стала молиться, чтобы звонок стих. Меня мучило жуткое похмелье. Я высунулась из-под подушки и тут же увидела смятую полицейскую форму, комом валяющуюся на полу. Я работала во вторую смену, а потом пошла в паб, чтобы пропустить пару-тройку стаканчиков. Они очень быстро превратились в пару-тройку явно лишних, и я абсолютно не помнила, как вернулась домой. Телефон наконец-то замолчал, и я вздохнула с облегчением, хотя звонок еще несколько секунд эхом отдавался в моей голове. А потом он снова зазвонил. Я схватила трубку, лежавшую рядом с кроватью, утащила ее к себе под подушку и прижала к уху.
— Алло, — прокаркала я.
— С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя! С днем рожденья, милая Сэнди… — Мама пела так душевно, словно выступала в церковном хоре. — Гип-гип…
— Ура! — это вступил папа.
— Гип-гип…
— Ура! — Он придвинул к трубке дудку, которую покупают для вечеринок, и задудел, а я тут же отодвинула трубку от уха так, что рука свесилась с кровати.
Но мне и под подушкой было слышно, как они празднуют.
— С двадцать первым днем рождения, милая, — гордо произнесла мама. — Детка? Ты меня слушаешь?
Я вернула трубку к уху.
— Спасибо, мама, — пробормотала я.
— Может, ты позволишь нам устроить праздник? — спросила она и мечтательно добавила: — Не каждый день моей малышке исполняется двадцать один год.
— Уже исполнилось, — устало ответила я. — А впереди еще триста шестьдесят четыре дня, и в каждый из них мне будет двадцать один, так что нам придется много праздновать.
— Но это ведь не то же самое, знаешь ли!
— Тебе хорошо известно мое отношение к подобным вещам. — Я имела в виду вечеринки.
— Да уж известно. Ладно, желаю тебе хорошо провести день. Но ты вообще собираешься приехать поужинать домой? Может, на уик-энд? Устроим совсем маленький праздник: только я, ты и твой папа. Обещаю, мы ни разу не произнесем слов «день рождения».