У барной стойки толпился народ. Марта подошла ближе. Она вдруг почувствовала свой рост. Рост плюс каблуки. Метр восемьдесят плюс двенадцать… М-да. Она оказалась гораздо выше присутствующих. На нее оглянулись, зашушукались. На миг Марта почувствовала ужас – кажется, переборщила с каблуками, но ухо вырвало из шушуканья слова – «фотомодель, наверное…»
Если раньше ее называли баскетболисткой, то теперь легко приняли за фотомодель. Какие-то девицы явно обсуждали ее волосы. Наверное, спорили – настоящие или нет.
«Настоящие, милые мои. У меня все настоящее!» – свирепо подумала Марта.
– Девушка, разрешите угостить? – К ней подплыл мужчина в блестящем темно-зеленом костюме, напоминающем хитиновый панцирь жука-бронзовки. Немедленно вручил бокал с шампанским, чокнулся, поздравил, представился, начал шутить – все быстро-быстро, Марта даже не поняла ничего. Впрочем, от нее не требовали ничего – достаточно было только слушать и улыбаться. Единственное, что она сказала, – это свое имя, а на остальные вопросы только улыбалась загадочно-игриво и пожимала плечами.
К жуку-бронзовке через пять минут подплыли еще два солидных господина, потом еще один. Все они шутили, острили и явно интересовались Мартой.
Музыка, искаженные микрофоном шуточки ведущего, гул голосов, звон посуды – все эти звуки сливались, будто в океанский прибой. Марта улыбалась, нетерпеливо переступая каблуками по мягкому ковролину (точно арабская бесценная лошадка в стойле, перед началом скачек, собравших всех шейхов и принцев!), и глядела на присутствующих сверху вниз.
В происходящее верилось с трудом. Еще вчера она была чучелом. Коровой. Танком в юбке. А сегодня – роскошной женщиной.
– …Петр Алексеевич, не морочьте девушке голову…
– …нет, но в Завидове сейчас очень хорошо! Поздняя осень и все такое…
– …ой, да сейчас все, кому не лень, в этот пейнтбол играют!
– …а я вас уверяю, на новогодние праздники будет иная ситуация…
– Марта, да не слушайте вы этого дурака! – Кто-то уже дружески приобнял ее за талию. – Все-таки кто вы по профессии?
– Я певица, – низким, бархатным голосом произнесла Марта. – Джаз, рок, фольк…
– Потрясающий голос!
– Господи, Марта, а я-то думаю, лицо у вас знакомое…
Она несла бог знает что, ее голос вибрировал, делал этих мужиков дураками. Несла какую-то околесицу про продюсеров и вдруг захохотала, отчего лица присутствующих приобрели странное, восторженное, мистическое выражение… Они слушались ее голоса, они уже хотели слышать его все время. Слышать, слушаться и удивляться. Ее голос нравился людям!
Посыпались требования спеть, кто-то побежал за микрофоном…
– Марта!..
Марта оглянулась и увидела Горского.
– Ян!
Горский схватил ее под руку и оттащил в сторону.
– Марта, ты ли это? – Он смотрел с изумлением. – Я сначала не узнал, потом слышу – голос-то вроде знакомый…
– Пожалуйста, помоги, они меня сейчас петь заставят!
– Сюда… За столик.
За украшенной гирляндой колонной нашлось очень уютное неприметное местечко.
– Сейчас принесу тебе чего-нибудь…
Ян вернулся через минуту с бокалами и блюдом с канапе.
– Марта, Марта, я тебя не узнаю… – не переставал он повторять. Потом провел рукой по ее волосам.
Это был наилучший вариант из всех, что они обсуждали по дороге сюда с Иваном. Иван внушил Марте, что Горский должен подойти к ней сам. О том, что Марта следит за ним и за тем, с кем тот встречается, Горский ни в коем случае не должен догадаться… Пусть он чувствует себя максимально свободно при Марте и ни о чем не подозревает.
– А ты как здесь оказался, Ян? – с веселым удивлением спросила Марта.
– Ну как, меня пригласили… Вообще, я знаю, что на весь Росагронадзор было всего десять приглашений. Значит, тебе тоже дали?
– Ты что! Кто ж мне даст-то… – засмеялась Марта. – Я секретарша завхоза, мне не полагается со свиным рылом в калашный-то ряд…
– Марта, как грубо! – с веселым осуждением покачал головой Ян. – Зачем о себе так…
– Карякина мне свой билет отдала, – весело призналась Марта. – Сказала, что не любит глупых тусовок. Только умоляю, это секрет! Она будет жаловаться, что билет потеряла, но… сам понимаешь.
Этот вопрос был тоже заранее обговорен с Иваном. Все максимально открыто и честно. Поступок в стиле сухой, словно вобла, Карякиной.
– Да, Елена Васильевна, она такая! – со смешком кивнул Ян. – Но ты…
– Что?
– Я тебя не узнаю. Мы же перед праздниками в кафе сидели – помнишь? Я сейчас на тебя смотрю – как будто два разных человека! И голос изменился! Вроде твой, да не твой…
– Ой, как будто ты не знаешь, что можно ожидать от женщины… – опять засмеялась Марта. Ян завороженно, напряженно слушал ее смех. – Ладно, пойти правда спеть, что ли? – Она хотела встать.
«Ты, главное, не показывай, что хочешь быть с ним все время… – инструктировал Иван. – Он ничего не должен заподозрить. Ян Горский теряет голову от роскошных женщин – поэтому он постарается все время держать тебя при себе. Это для него, возможно, еще важнее, чем встреча с резидентом… Это психология!»
– Стой! Ты умеешь петь? – перехватил ее Ян.
Рука у него была влажной, мягкой и тяжелой.
– Нет! Но отчего не попробовать?.. – резвилась Марта.
– С ума сошла… Позориться только! Сиди. Я тебя никуда не пущу…
Горский вел себя, точно ревнивый муж, у которого все должно быть под контролем.
Кто-то подошел к их столику, заговорил. Горский обнял подошедшего, представил Марте (какой-то бизнесмен из Твери), потом принялся шутить. Хохоча, мужчины похлопывали друг друга по плечу, потом бизнесмен стал клеиться к Марте, и Ян засуетился, увел Марту под каким-то предлогом…
Что касается Марты, то она хулиганила от всей души. Еще никогда в жизни она не была в центре внимания, ею никогда не восхищались и не поклонялись – раньше…
Она играла. Она еще до конца не верила в то, что является красивой женщиной, и потому происходящее казалось ей несерьезным. Так весело и совсем не страшно было играть девушку Бонда!
Ян таскал ее за собой, стараясь не выпустить ее руку из своих ладоней. Марта была на полголовы выше, но Горскому это явно нравилось. Они болтали с присутствующими, танцевали, пили, снова вступали в какие-то необременительные беседы…
Марта прислушивалась, старалась вникнуть в эти разговоры – но это было все не то. Обычный полупьяный праздничный треп. Где же человек, кого Иван считал резидентом?
– Сейчас… – после очередного танца прошептал Горский на ухо Марте. – Я на минуту. Сиди здесь, никуда не уходи.