– Фимка, привет! – свистнул старичок в кресле. – А где Марат?
Существо остановилось и тявкнуло куда-то в направлении назад.
«Так это собака!» – озарило Мусю.
Через мгновение за ней появился ее вчерашний знакомый, с которым ей пришлось танцевать на дискотеке вместо Германа.
– А, Муся! – обрадовался Марат. – Дедушка, это Муся…
– А мы уже познакомились, – сказал дедушка. – Ой, простите мою невежливость, забыл представиться – Ким Кимович…
Муся с Маратом сели на мраморный бортик возле источника.
– Какая интересная собака! – сказала Муся, когда Фимка улеглась у их ног. – Что это за порода?
– Очень редкая порода, – с уважением к Фимке ответил Марат. – Дедушка говорит, что это последний оставшийся в мире экземпляр фим-скай-шнауцера… Ее потому и Фимкой зовут.
– Да-а… – восхитилась Муся. – Никогда не слышала про такую породу. Наверное, невероятная редкость. Какие-нибудь любители за вашу Фимку не одну тысячу баксов бы отдали…
– Я думаю, что Фимка стоит гораздо дороже, – серьезно сказал Марат. – Но мы бы ее не отдали и за миллион. Привязались очень…
– Ее можно погладить? – спросила Муся, садясь перед диковинной чебурашкой на корточки.
– Без проблем!
У Фимки были темно-карие глаза, похожие на переспелые вишни, и черный влажный нос. Она довольно спокойно отнеслась к тому, что Муся провела у нее ладонью между ушей.
– Какая она мохнатая! – восхитилась Муся. – Ой, она как плюшевая игрушка – ужасно хочется ее немножко помучить…
Она взъерошила шерсть у Фимки, осторожно примяла ладонями уши, потом схватила ее за передние лапы, пытаясь изобразить что-то вроде «ладушек»… Фимка мужественно терпела все.
– Это безобразие! – вдруг услышали они рядом.
К источнику подошел Карабурденко с изящным кувшинчиком, из которого он пил целебную воду, и теперь с ненавистью глядел на Фимку.
– Это форменное издевательство! – продолжил он. – Развели тут, понимаешь, антисанитарию… Почему без намордника?
– Марат, надень на Фимку намордник, – спокойно сказал дедушка Ким Кимович из своего кресла.
Марат достал из кармана джинсов намордник с поводком и нацепил их на Фимку.
Фимка в наморднике выглядела очень забавно – это было все равно, как если бы его надели на котенка – до того Фимка была безобидна.
Карабурденко, хмыкнув что-то неопределенное, налил воду в свой кувшинчик и с достоинством удалился. Едва он исчез за кустами, как Марат быстро освободил Фимку от пут.
– Вот гад! – с раздражением произнесла Муся вслед Карабурденко. – Ко всем привязывается.
Но Марат был не согласен.
– Люди разные бывают, – спокойно пояснил он. – Кто знает, почему он так недоволен жизнью? Может быть, к нему надо отнестись с сочувствием, а не осуждать его…
– Ну, ты скажешь… – возмутилась Муся, в то же время чувствуя, что философия Марата очень близка ей – она сама иногда рассуждала именно так. – Ты прямо как Лев Толстой… непротивление злу насилием!
Фимка уткнулась мордой в ладони к Мусе, всем своим видом показывая, что у вредного Карабурденко не получилось вывести ее из обычного благодушного состояния.
– Дедушка, что пишут? – крикнул Марат.
Дедушка зашуршал газетой, и Муся увидела ее название – «Ямские новости». «Местная пресса», – догадалась она.
– Пишут, что Габун Сарданапалов скупает земли в округе. Хочет строить лесоперерабатывающий комбинат. Но не все согласны с его решением. Жители Ямской области упорно сопротивляются…
– Габун Сарданапалов? – удивленно переспросила Муся. – Какое странное имя – никогда таких не слышала.
Дедушка Марата усмехнулся в свою бородку:
– Я тоже не слышал, однако ж он существует… А вот дальше пишут, что Габун Сарданапалов происходит из древнего ассирийского рода. Он считает себя ассирийцем.
– Ассирийцем? – удивился и Марат. – Дед, а по-моему, все ассирийцы давным-давно умерли. Мусь, помнишь, это что-то из древней истории… Ну, словом, это было несколько десятков тысяч лет назад – ассирийцы всякие, шумеры, фараоны в Египте…
– Значит, не все умерли, – спокойно ответил Ким Кимович. – Кое-кто остался и теперь желает в Ямской области построить лесоперерабатывающий комбинат.
– Лесоперерабатывающий… – задумчиво пробормотала Муся, пытаясь представить, какая польза была бы от этого комбината. – Это что ж такое? Это значит, они будут лес вокруг рубить, бревна… как это? Ах, да – тесать… спички делать… Я не понимаю, зачем нужны спички, когда уже давно изобрели зажигалки? Уж лучше бы этот Сарданапалов ехал бы к себе в Ассирию, к древним предкам, и там свои комбинаты строил!
– Да, леса здесь удивительные… – вздохнул Ким Кимович. – Не хуже, чем в тайге. Было бы жалко, если б их вырубили.
В это время из кустов вылезла Катерина.
– Здрасте всем! – деловито произнесла она, направляясь к источнику. – Ой, а это что за собачка?..
Катерина тоже не устояла перед Фимкой – она села перед ней на корточки и принялась гладить ее.
– Давайте прогуляемся, – предложила Муся. – А то как-то скучно на одном месте…
– Отличная идея! – обрадовался Марат. – Я даже могу предложить вам хороший маршрут. Здесь есть одно место, которое я еще не разведал…
– Ну, не знаю… – нахмурилась Катерина. – Стоит ли тратить время на всякие достопримечательности. – Но потом любопытство в ней пересилило. – А куда бы ты пошел?
Марат рукой указал направление:
– Туда!
Там, за деревьями, возвышались полуразрушенные кирпичные башни.
Муся ощутила вдруг неуверенность.
– Туда? – с сомнением повторила она. – К старой дворянской усадьбе? Но ходят же всякие слухи…
– Ты боишься? – удивился Марат, поправив на голове тюбетейку.
– Да, она у нас очень пугливая девушка, – подтвердила Катерина. – Хотя, в общем, смотреть там нечего – одни разбитые кирпичи, на графских развалинах этих, но в обществе муссируются слухи, что там спрятан клад.
Мусе очень не хотелось, чтобы ее считали трусихой.
– Клад? – с неестественным любопытством воскликнула она. – О, было бы здорово, если б мы его нашли!
– Сходите, – сказал Ким Кимович. – Ребята вы взрослые, авось не заблудитесь…
– Фимка, за мной! – крикнул Марат, направляясь к тропинке, которая вела в сторону усадьбы. Катерина деловито затопала за ним вслед. Мусе тоже ничего не оставалось, как пойти за своими друзьями.
В общем, не так уж она и боялась, просто ночные крики за окном оставили неприятный осадок в ее душе. «Не хотела бы я эту выпь увидеть… – подумала Муся. – Какая она? Кажется, на цаплю похожа… И голос, действительно, совсем не соловьиный!»