И он сел на место.
Джордж Фокс сунул руку под стойку и вытащил большую кружку, старую и помятую, с парой скрещенных костяшек домино на крышке. Кружка была сделана из чистого серебра. Фокс снял с полки тёмную бутылку и, открыв крышку, щедрой рукой ливанул в кружку портвейна. Китти взяла кружку обеими руками и поднесла её пожилому джентльмену.
— Выпьем все по очереди, — сказал старик. — Пусть мы доживем до того дня, когда будет заново создан парламент простолюдинов! Пусть этот парламент защитит исконные права всех людей: обсуждать, спорить и не соглашаться с политикой наших властей и заставлять их держать ответ за свои действия.
Он с подобающим благоговением поднял кружку, отхлебнул и передал кружку по часовой стрелке своему соседу.
Этот ритуал был кульминацией подобных собраний в «Лягушке»: после дебатов, неизменно заканчивающихся ничем, он, по крайней мере, создавал иллюзию надежности. Серебряная кружка медленно переходила из рук в руки, со стола на стол. Все с нетерпением ждали, когда она дойдет до них, как старожилы, так и новички, — все, за исключением старушки, которая собиралась уходить. Джордж вышел из-за стойки и вместе с Сэмом, барменом, принялся убирать стаканы со столиков ближе к двери. Китти сопровождала кружку, перенося её со стола на стол, когда это требовалось. Она старательно прятала своё лицо от Ника Дру, насколько это было возможно.
— Не подлить ли портвейну, Клара? — спросил Джордж. — А то, вон, Мэри неплохо отхлебнула, я видел!
Кити взяла кружку, заглянула в неё.
— Да нет, тут ещё много осталось.
— Это хорошо! Как, сударыня, неужели вы уже покидаете нас?
— Мне надо идти, дорогой мой, — улыбнулась старушка. — Сейчас, когда на улицах так неспокойно, я не могу засиживаться допоздна.
— Ну да, конечно. Клара, принеси леди кружку, чтобы она тоже могла выпить перед уходом!
— Сейчас, Джордж.
— О нет, дорогой мой, в этом совершенно нет необходимости! В следующий раз выпью в два раза больше.
Это вызвало смех и одобрительные возгласы. Несколько мужчин встали, чтобы дать старушке возможность пройти.
Китти последовала за ней.
— Прошу вас, мадам, тут ещё достаточно вина!
— Нет-нет, мне и в самом деле пора, спасибо. Уже так поздно!
— Мадам, вы обронили вашу шаль!
— Нет-нет, я не могу ждать. Простите, разрешите…
— Потише, красавица! Не толкайтесь так сильно…
— Извините, извините…
Старушка проворно пробиралась через зал, с каменным лицом, с глазами тёмными и пустыми, как дыры, прорезанные в маске. Она то и дело оборачивалась, оглядываясь на Китти, которая стремительно приближалась к ней. Китти держала перед собой кружку — сперва почтительно, словно собираясь вручить некий дар; но потом она вдруг сделала кружкой выпад, точно кинжалом. Близость серебра, похоже, пришлась старушке не по вкусу — она отшатнулась. Джордж аккуратно поставил стаканы на боковой столик и сунул руку в карман. Сэм отворил висевший на стене шкафчик и принялся что-то искать. Остальные присутствующие оставались сидеть. Кто улыбался, кто смотрел растерянно.
— Дверь, Сэм! — сказал Джордж Фокс.
Старушка метнулась вперёд. Сэм развернулся к ней лицом, преградив выход. В руке у него была короткая тёмная палочка.
— Погодите, сударыня, — рассудительно сказал он. — Правила есть правила. Прежде чем уйти, вам надо выпить из кружки. Это нечто вроде испытания. — Он развел руками и виновато взглянул на неё. — Извините.
Старушка остановилась, пожала плечами.
— Можешь не извиняться!
Она вскинула руку. Из её ладони вырвалась синяя молния, Сэма окутало потрескивающей сетью ярко-голубого света. Бармен подпрыгнул, затрясся, нелепо приплясывая, точно марионетка, потом, дымясь, рухнул на пол. В зале кто-то завизжал.
Раздался свист, пронзительный и неуместный. Старушка обернулась, подняла ладонь, окутанную клубами пара.
— Так вот, дорогие мои…
И тут Китти швырнула ей в лицо серебряную кружку.
Вспышка ярко-зелёного света, шипение горящей плоти. Старушка зарычала, точно пёс, вцепилась себе в лицо длинными когтями. Китти обернулась:
— Джордж!..
Трактирщик уже вынул из кармана небольшую коробочку, продолговатую и изящную. Он перебросил её Китти через головы орущих людей, стоявших между ними. Девушка поймала коробочку одной рукой и тут же развернулась, чтобы метнуть её в корчащуюся фигуру…
Старушка отняла руки от лица. Лица считай что не было. Между аккуратно причесанными седыми волосами и жемчужным ожерельем на шее блестела бесформенная масса. Масса не имела ни формы, ни чёрт. Ошеломленная, Китти на миг замешкалась. Безликая старушка подняла руку, и из неё вырвалась ещё одна сапфировая молния. Она ударила Китти в лицо, затянула её в водоворот мерцающей мощи. Девушка вскрикнула. Зубы у неё во рту зашатались, каждая косточка, казалось, вылетела из суставов; ярчайший свет ослепил её. Она почувствовала, как обугливается на ней одежда.
Атака завершилась. Голубые силовые линии потускнели, и Китти, висевшая примерно в метре от пола, мешком обрушилась вниз.
Старая леди постояла, разминая пальцы, удовлетворенно хмыкнула и оглядела зал. Люди разбегались кто куда, опрокидывая стулья, снося столы, сталкиваясь друг с другом, вереща от смертельного ужаса. Молодой блондин спрятался за бочонком. Старушка увидела, как на противоположном конце зала Джордж Фокс пробирается к сундучку, стоящему за стойкой. Ещё одна вспышка — но трактирщик метнулся в сторону. Часть стойки разлетелась в щепки и осколки стекла. Джордж Фокс откатился куда-то под стол и исчез из виду.
Не обращая внимания на царящие вокруг стоны и суматоху, пожилая леди снова повернулась, чтобы уйти. Она одернула юбку, поправила прядь седых волос, свисавшую на исчезнувший лоб, переступила через тело Сэма и потянулась к дверной ручке.
Снова раздался свист, неуместный и пронзительный, перекрывший шум в зале. Старушка, уже взявшаяся за ручку, застыла, склонила голову и обернулась.
У Китти ещё все плыло перед глазами, одежда была порвана и испачкана гарью, а обгоревшие волосы стояли дыбом, точно грива. Но несмотря на всё это, она ухитрилась подняться на ноги и метнула коробочку. И в тот миг, когда коробочка упала к ногам старушки, Китти произнесла одно-единственное слово.
Вспышка света, пронзительно-обжигающая — и от пола до потолка встал огненный столп, метра два в поперечнике. Стенки столпа были абсолютно гладкие, как у колонны. Он окружил старушку со всех сторон — было видно, как она застыла внутри, точно муха в янтаре, со своими седыми волосами, жемчужным ожерельем, синим платьем и всем прочим. Столп затвердел, резко помутнел, и старой леди стало не видно.
Ещё чуть погодя свет потускнел, столп сделался бледным и туманным. И наконец исчез, оставив на полу идеально ровный выжженный круг. Старушка с расплавленным лицом исчезла вместе с ним.