Поначалу в зале «Лягушки» было очень тихо. Видны были одни перевернутые столы, поломанные стулья, щепки, осколки, неподвижные тела и рассыпавшиеся костяшки домино. Только Китти стояла, нелепо растопырив руки, тяжело дыша и не отрывая глаз от круга перед дверью.

Затем гости принялись проявлять свой страх и ужас: они задвигались, зашевелились, один за другим медленно поднялись с пола, застонали, заголосили, загомонили. Китти молчала. Она оглянулась на разломанную стойку. Из-за дальнего конца стойки вынырнула голова Джорджа. Он молча смотрел на Китти.

Девушка вопросительно подняла бровь.

— И что теперь?

— Пусть сперва отдышатся. Потом могут уходить. Шар не должен был ничего заметить.

Китти медленно, неуклюже перебралась через ближайшую груду обломков и обошла тело бармена. Отпихнув рыдающего джентльмена, который ломился к выходу, она заперла дверь, постояла там в течение пяти минут, пока перепуганные посетители приходили в себя, потом по одному выпустила их наружу.

Последним уходил Николас Дру, который наконец выбрался из-за бочонка. Их глаза встретились. Он остановился в дверях.

— Привет, Китти, — сказал он. — Ты, я вижу, все такая же энергичная, как и была.

Лицо Китти не дрогнуло.

— Ник.

Молодой человек пригладил волосы и принялся застегивать куртку.

— Не тревожься, — сказал он. — Я забуду о том, что видел тебя. Новая жизнь и все такое.

Он окинул взглядом разоренный зал.

— Разумеется, если ты не захочешь присоединиться к «Союзу простолюдинов». Нам нужны такие люди, как ты.

Китти покачала головой.

— Нет, спасибо. Мне и здесь неплохо.

Ник кивнул.

— Ладно. Ну, тогда пока. И, это… удачи тебе.

— Пока, Ник.

Она заперла за ним дверь.

Джордж Фокс склонился над телом Сэма. Из кухни выглядывали белые, перепуганные поварята. Китти привалилась к двери и закрыла глаза. И всё это натворил всего один демон — один шпион… А в Лондоне их сотни! На следующей неделе в это же время люди снова соберутся в «Лягушке», чтобы болтать, спорить и ничего не предпринимать. А между тем каждый день по всему Лондону раздаются отдельные возгласы протеста — но их заставляют умолкнуть, быстро и безжалостно. От демонстраций толку мало. От болтовни тоже. Должен, должен быть другой путь!

Может быть, он и есть. Пора попробовать тот план…

Натаниэль

12

Над усадьбой премьер-министра в Ричмонде сгустилась ночь. Лужайки к западу от дома были уставлены множеством высоких колонн. На вершинах этих колонн горели цветные бесовские огни, озаряя происходящее причудливым светом. Слуги, одетые жар-птицами и саламандрами, сновали тут и там, предлагая закуски. За чёрной стеной деревьев на том берегу озера незримые музыканты играли нежную павану, и мелодия сплеталась с голосами гостей.

Могущественнейшие люди империи бродили по саду, вяло беседовали вполголоса, поглядывали на часы. Они были в парадных мантиях и костюмах. Их лица скрывали роскошные маски зверей, птиц или демонов. Подобные вечеринки были одной из многих странностей мистера Деверокса и во время войны устраивались довольно часто.

Джон Мэндрейк прислонился к столбу, глядя, как проходят мимо другие гости. Его маска была изготовлена из тонких пластин лунного камня, искусно соединенных вместе, и изображала голову ящерицы-альбиноса. Несомненно, это была великолепная, мастерская работа, но тем не менее на голове она сидела плохо. Мэндрейк в ней почти ничего не видел и уже дважды спотыкался о клумбы. Он вздохнул. А от Бартимеуса пока никаких вестей… Он рассчитывал, что к этому времени уже что-нибудь станет известно.

Мимо прошла небольшая группка: павлин, окруженный двумя подобострастными рысями и льстивой дриадой. В павлине Мэндрейк по приметному брюшку и самоуверенной походке признал мистера Коллинза, а женщины, видимо, были младшие волшебницы из его департамента, мечтающие сделать карьеру. Мэндрейк нахмурился. Когда он поднял на Совете вопрос о посохе, Коллинз и прочие незамедлительно раскритиковали его в пух и прах. До конца заседания ему пришлось терпеть десятки коварных выпадов, не говоря уже о ледяных взглядах Деверокса. Да, несомненно, его предложение было глупым и неуместным — совершенно нелепый промах для политика.

Да к чёрту эту политику! Эти дрязги и условности душили Мэндрейка — он чувствовал себя мухой, запутавшейся в паутине. Вся жизнь, вся его жизнь уходила на то, чтобы умасливать Деверокса и бороться с соперниками! Пустая трата времени. Должен же кто-то поддержать и укрепить империю, пока не стало слишком поздно! Кто-то должен бросить вызов остальным и воспользоваться посохом.

Перед тем как уйти из Уайтхолла, Мэндрейк спустился в подземелья под залом Статуй. Он не бывал там уже несколько лет и теперь, спустившись по лестнице, с изумлением увидел на полу в дальнем конце помещения полосу, выложенную красными плитками. Дородный клерк, вскочивший из-за стола, подошёл к нему.

Мэндрейк кивнул ему.

— Я хотел бы осмотреть хранилище, если можно.

— Да-да, конечно, мистер Мэндрейк. Не будете ли вы так любезны последовать за мной?

Они прошли через комнату. У красной полосы клерк остановился.

— Сэр, я прошу вас оставить здесь любые магические предметы, которые у вас при себе имеются, и отослать всех незримых существ, которые вас сопровождают. Эта линия обозначает границу. За неё не разрешается проносить никакие магические объекты, даже Чары запрещены. Присутствие малейших следов магии повлечет за собой самые грозные санкции.

Мэндрейк окинул взглядом тёмный, пустой коридор.

— В самом деле? И какие же?

— Об этом мне говорить запрещено, сэр. Так у вас нет при себе ничего недозволенного? Тогда мы можем идти дальше.

Они углубились в лабиринт безликих каменных коридоров, гораздо более древних, чем само здание парламента над ними. Там и сям попадались то деревянные двери, то тёмные дверные проемы. Главный коридор был освещен электрическими лампочками. Мэндрейк всматривался изо всех сил, но, как ни старался, никаких скрытых ловушек так и не увидел. Клерк смотрел только вперёд. На ходу он что-то негромко мурлыкал себе под нос.

Наконец они пришли к массивной стальной двери.

— Вот хранилище, — указал клерк.

— Можем мы войти?

— Это не рекомендуется, сэр. Можно поглядеть сквозь решётку, если желаете.

Мэндрейк подошёл к двери, откинул крошечную заслонку в её центре и прищурился. За дверью была ярко освещённая комната внушительных размеров, в центре её стояло возвышение бело-розового мрамора. На возвышении, на самом виду, были выставлены главные сокровища государства: небольшая кучка драгоценных предметов, переливающихся всеми цветами радуги. Взгляд Мэндрейка тотчас ухватил длинный деревянный посох, грубый, без отделки, с простым деревянным навершием, украшенным незамысловатой резьбой. Рядом с посохом разглядел он и короткое золотое ожерелье с висящим на нём маленьким золотым овалом; в центре овала тускло светился нефрит.