– Нам не требуется ничье разрешение, – небрежно отрезала одна из девиц, светловолосая и грудастая. – Мы пришли за вашим зэком. – Она посмотрела на Буй-Тура. – Пошли, олень. Руки за спину!
Буй-Тур и воевода переглянулись.
– А повежливей нельзя? – осведомился Гордей. – Я как-никак бывший полковник…
В следующее мгновение девица ударила его в лицо, да так быстро и сильно, что он не успел отреагировать. Отлетел к топчану, с трудом удержался на ногах.
– Отставить! – скрежетнул голосом воевода. – Вы с ума сошли?! Кто учил вас так обращаться с подследственными?!
– Не вмешивайся, старик, – оскалилась вторая девица. – Ты нам не указ. Выходи, ублюдок, и не дергайся, не то руки-ноги поломаем.
– Вот, бля! – Гордей озабоченно потрогал рассеченную губу, посмотрел на кровь на пальце. – Кажется, вы были правы, Михаил Константинович. Князь – человек дела и своих убеждений не меняет. Вот только слуг своих распустил, это политически неправильно. – Он посмотрел на грудастую. – Еще раз посмеешь поднять на меня руку – поставлю в угол и выпорю, не посмотрю, что ты баба.
– Я сказала – иди! – Грудастая ударила Буй-Тура ногой и тут же кулаком в лицо.
Однако он уже был готов к действию и ответил в своем излюбленном стиле – не уходя от ударов, но и не доводя их силу до порога болевого шока, самортизировал, то есть как бы «поймал» телом удары, а затем ответил. Девица с воплем удивления и боли отлетела в угол камеры, схватилась за нос: удар Буй-Тура не сломал его, но был достаточно сильным, чтобы из глаз девицы брызнули слезы.
– Ах ты, пидор! – бросилась на Гордея вторая девица… и тоже отлетела в сторону, задохнувшись от боли в животе.
Монгол-телохранитель князя шагнул было вперед, сунув руку под борт пиджака, и воевода закрыл Гордея грудью:
– Прекратите! Еще одно движение – и живыми вы отсюда не уйдете!
– Прочь с дороги!
– Уйми старика! – прохрипела грудастая, также сунув руку за пазуху и доставая пистолет. – Я из этого пидора «петуха» сейчас сделаю!
– Вот теперь пора! – кивнул сам себе Буй-Тур и прыгнул к черноволосой, толкнул ее на Тенгиза, а когда девица и монгол упали от столкновения, едва не сбив с ног светловолосую с пистолетом, прыгнул к ней и одним ударом сломал руку, держащую пистолет.
Вопль боли, затем еще один: кулак Буй-Тура впечатался в ухо второй девице, и утробный крик-выдох – это второй кулак Гордея угодил в пах монголу. Все три конвоира, присланные князем за пленником, оказались на полу.
Буй-Тур посмотрел на них черными глазами, пососал содранные костяшки пальцев, поднял выпавший пистолет.
– Как поется в песне: мальчик в деревне нашел пулемет, больше в деревне никто не живет.
– Э-э… – вышел из столбняка воевода.
– Пойдемте, Михаил Константинович, – сказал Буй-Тур. – Я, пожалуй, воспользуюсь вашим предложением. Можете потом сказать князю, что я освободился силой, без вашего участия. Что вполне соответствует истине.
Светловолосая девица, присевшая на корточки от боли, прижала сломанную в запястье руку к груди, попыталась ударить Буй-Тура головой в живот. Он без жалости опустил ей на голову рукоять пистолета. Посмотрел на пистолет.
– Надо же – неизменно превосходный результат, как утверждает реклама… м-да. Не стоило вам, леди, обращаться так грубо с полковником спецназа, даже бывшим. Я на своем веку повидал немало таких вот крутых баб, и все они кончили плохо.
– Ублюдок! – прошипела светловолосая. – Я тебя из-под земли…
Буй-Тур поднял пистолет. Выстрелил.
Пуля звучно пробила деревянную ножку топчана.
Девица отшатнулась, широко раскрывая глаза, побледнела.
– В следующий раз я тебя не пожалею, сука! Даже если ты любовница князя!
Повернувшись, Гордей вышел из камеры в коридор.
Воевода догнал его на лестнице.
– Хочу извиниться, Гордей Миронович…
– Не стоит, – сквозь зубы процедил Буй-Тур. – Если бы я знал, что ордену служат такие засранцы… вас я не имею в виду.
– Это нетипичная ситуация. С приходом нового князя мне самому многое перестало нравиться. Но уверяю вас, полковник, мы разберемся.
Они поднялись на первый этаж второго – хозяйственного – корпуса, встретили двух мощного телосложения парней в синей форме федеральной службы охраны.
– Выпроводите гостей из подвала, – хмуро распорядился Михаил Константинович. – Кто их пропустил?
– Они показали «корочки», – виновато шмыгнул носом один из охранников. – Сказали, что по приказу директора…
– Впредь без моего приказа никого на территорию профилактория не пускать!
– Слушаюсь, Михаил Константинович.
Вышли в вестибюль.
– Что вы собираетесь делать дальше, Гордей Миронович? – Воевода вдруг заметил, что Буй-Тур одет не по-зимнему. – Подождите, я принесу вашу одежду. – Он включил мобильник. – Вадим, принеси во второй корпус куртку полковника.
– Еще не знаю, – ответил Гордей на вопрос. – Но при такой постановке дела служить под началом князя не хочу.
– Мы наведем порядок…
– Вот когда наведете, тогда и поговорим. Телефон вы мой знаете.
– Вы мой тоже. Звоните, если понадоблюсь. И еще раз прошу не держать зла на всю службу и на меня лично.
Прибежал ординарец воеводы с полушубком Буй-Тура и шапкой. Все трое вышли из здания в хмурый – небо затянуто тучами – зимний день.
– Могу подбросить вас куда захотите.
– Не стоит, сам доберусь. – Взгляд Буй-Тура задержался на черном мерседесовском джипе. – Чей это БТР? Не команды князя, случайно?
– Да, они на нем приехали, – подтвердил Вадим.
– Пожалуй, я его реквизирую на время.
– Но… – начал было ординарец.
– Забирайте, – махнул рукой Михаил Константинович. – Пусть это будет им уроком.
Буй-Тур подошел к джипу, постучал в дверцу. Водитель приспустил затемненное стекло дверцы.
– Выходи.
– Чего?!
– Выходи, дело есть.
– Я подчиняюсь только…
Буй-Тур дернул за ручку дверцы, цапнул водителя за плечо и одним рывком выдернул из кабины. Водитель – невысокий, чернявый, с усиками, бросился было на обидчика и замер, увидев направленный на него ствол пистолета.
– Всем лечь на снег! – скопировал Буй-Тур стандартную сцену из боевика. – Это ограбление, изнасилование и побег! Ну?!
Водитель упал на заснеженную площадку автостоянки.
Воевода усмехнулся.
– Доброго пути, полковник. Надеюсь, еще увидимся. В более подобающей обстановке.