А первым, с кем она столкнулась за оградой шапито, был Кох.
Катя остановилась у кассы, машинально поздоровалась с билетершей. Ей казалось — даже спиной она чувствует взгляд этого человека. Боже, а ведь она теперь вроде как под его наблюдением. Под колпаком.
Катя почувствовала, как по спине поползли знакомые мурашки. Вспомнила КЛАДБИЩЕ. Вспомнила, как осматривали ту могилу. Вспомнила, что он сотворил с человеческими телами этой своей чертовой саперной лопатой.
"К горлу клубком подкатила тошнота. Нет, видно, прав, тысячу раз прав Сережка — Колосов просто очумел: выпустил на свободу это чудовище. Выпустил в нелепой и упрямой надежде, что только так он отыщет настоящего убийцу! Но кто же страшнее — убийца или осквернитель могил? И отчего решать этот чертов ребус предстоит ей одной? Без Никиты?
— Катя, здравствуйте. Снова вы к нам? Очень рад вас видеть. Вы одна? А где же фотограф ваш?
Из ворот шапито выезжала черная новенькая «Шкода». За рулем Волгин. Тот самый акробат. Воздушный мальчик… Катя словно впервые его видела.
А ведь с ним и его сестрой они, помнится, беседовали два часа, «делали интервью». Симпатичный парень.
Молодой, чуть постарше Кати. И — полнейшая загадка. Ведь ни им, ни его сестрой ни она, ни Колосов не интересовались. А разве не может так случиться, что и у этого симпатяги имеются какие-то неведомые личные мотивы к убийствам? Боже, как же мы мало знаем этих людей.
Катя выдавила фальшивую улыбку. Волгин дружески помахал ей рукой. Уехал. Куда? Зачем? Катя замедлила шаг. Нет, так нельзя. Хватит разную чушь воображать. Теперь тебе, дорогуша, в каждом здешнем артисте, в каждом рабочем будет чудиться тайный убийца-садист, который вот-вот выхватит нож и…
Она вдруг поняла, что именно ее так пугает и тревожит. Здесь, в цирке, полузабытые впечатления, страхи ожили с новой силой: умирающая Илона, ее намокший от крови розовый балахон. Как ей было больно… Кто-то ударил ее четыре раза ножом в живот. А она ждала ребенка. И хотела от него избавиться. А избавились от них обоих…
Она оглянулась. Кох выключил воду, смотал аккуратно шланг и удалился. За эти дни он, на Катин взгляд, изменился мало. Немного похудел. И еще эти полоски пластыря на широких запястьях. Интересно, как он объяснил их появление цирковым?
У шапито она столкнулась с Воробьевым. Он был тоже вроде совершенно прежний — деятельный, многословный, суетливый. Но Кате мерещилось, что и он теперь относится к ней, смотрит на нее, разговаривает как-то по-иному. Ей все казалось, что в каждой фразе администратора есть какой-то скрытый смысл, какая-то подоплека, настороженное, жгучее ожидание чего-то.
«Если по цирку уже прошел слух, что мне что-то известно и я пытаюсь сама здесь что-то раскопать, естественно, я должна возбуждать у них любопытство», — подумала она. Но тут же усомнилась: а насколько верно запущен этот призрачный механизм слухов? Мало ли что там Никита говорил, мало ли что они там планировали. В реальности все может оказаться совершенно вне запланированных рамок.
И вообще…
Она вспомнила свой разговор с Колосовым. «А что конкретно мне надо будет делать там, в цирке?» — спросила она его прямо. Ответ получила весьма неопределенный: действуй по обстоятельствам. Веди себя спокойно. Если кто-то попытается выйти с тобой на контакт — пойди навстречу. Наблюдай, слушай, смотри.
Ничего себе наблюдай! За кем? Катя оглядела манеж. Сколько же народа! За этим вавилонским столпотворением сразу?
— Екатериночка, вы вот спрашивали меня в прошлый раз о наших заслуженных работниках, ветеранах манежа — для статьи. Вот, прошу познакомиться — Теофил Борисович Липский. Наш старейший артист.
Снова Воробьев! Как он неслышно подкрадывается, этот старичок! И когда это она интересовалась у него о ветеранах? Ах да, плела что-то. Надо же было понатуральнее соврать, разыгрывая из себя дотошную репортершу.
Воробьев подвел ее к Липскому. Тот сидел на бархатном барьере, окружавшем манеж. Возле него толпились молодые артистки. Многих Катя узнала — акробатки из икарийских игр. Тут же рядом в проходе стояла детская коляска, в ней годовалый ребенок.
Одна из девушек склонилась к нему, взяла на руки.
Малыш смеялся взахлеб, тянулся к Липскому.
— Богатырь, — тот игриво пощекотал его пальцем, — Майечка, он — вылитая ты. Ах ты, мой красавец… Здравствуйте, здравствуйте. А мы, Паша, уже знакомы с этой очаровательной девушкой. Виделись, встречались при обстоятельствах, увы, весьма печальных. — Липский со вздохом обернулся к Воробьеву и Кате. Закивал с грустной улыбкой. А ей, вмиг насторожившейся, почудилось, что он как-то по-особенному, зловеще выделил слово «встречались».
— Вы к нам, смотрю, зачастили что-то, — сказал он все с той же улыбкой, когда Воробьев, отвлеченный каким-то срочным делом, покинул их. — Так долго работаете над очерком. За это время, милочка, материала на целую книгу можно собрать.
Катя присела рядом с ним. Ах так, иронизируешь… Что ты хочешь этим сказать? На что намекаешь, Липский-Ростов?
— Я и собираю, — ответила она елейно. — Я и не подозревала, что так заинтересуюсь вашим замечательным цирком. Сначала я рассчитывала сделать серию очерков для субботнего приложения «Отдыхай с нами». Но потом, после известных вам событий, решила, что уместнее будет сделать репортаж для криминальной хроники.
— Вы заинтригованы убийствами? — Липский покачал головой. — Ну конечно. Такая молодая, энергичная красивая журналистка… А в милиции вы не пытались что-нибудь разузнать?
— Меня допрашивали, — лаконично ответила Катя. — Так же как и всех ваших артистов. И смотрели на меня там как на врага. Словно это я всех прикончила.
— Ну конечно, конечно… И вы с нами за компанию попали в ужасный переплет. Так о чем же вы хотели со мной побеседовать?
— Оставим в стороне трагические события. — Катя, лихорадочно собираясь с мыслями, пошарила в сумочке, вытащила блокнот. — Я внимательно посмотрела вашу программу. Очень интересно. Почти каждый вечер у вас полный аншлаг. Но мне все же непонятно.., вот эти номера, репризы — как они возникают? Экспромтом или же существует какой-то общий режиссерский замысел?
— О, это сложный вопрос. — Липский достал сигареты, предложил Кате, она отказалась. Курил он очень элегантно и как-то старомодно. — Вас интересует, как формируется программа? Знаете, хорошие номера, хорошие репризы не стареют, как классические пьесы. Но тут много зависит и от таланта исполнителя. Настоящий артист даже в старый заезженный номер внесет свежую, оригинальную идею. Но чаще, к сожалению, случается наоборот. Повторяя репризы великих мастеров, некоторые, особенно наша молодежь… Да вот, кстати, вам наглядный пример, — с брезгливой миной он кивнул на манеж.
Там как раз в этот момент появился Роман Дыховичный. Без грима, в мятом спортивном костюме.
С ним был и Гошка. Дыховичный был вооружен бутафорским луком. Гошка тащил корзинку с яблоками. Номер Катя узнала без подсказки — «Стрелок Вильгельм Телль». И в кино, и в цирке она видела его раз сто.