И вот следственный караван тронулся в путь: раздольская «канарейка» «газик», а в ней Касьянов, понятые, Катя и оператор, за ними «автозак» с арестованным и конвоем и Колосов на собственных «колесах», как всегда. Катя выглядела очень спокойной, собранной, деловитой. Советовалась с оператором, как лучше снимать, проверяла аппаратуру, наговаривала первичный текст на диктофон для будущей статьи…
Но взгляд ее поминутно обращался в сторону «автозака».
На том самом месте их встретил пустой проселок — бетонка, лес да желтые любки по обочинам, гудение пчел… Катя выпрыгнула из «газика».
— Черт, потерпевшего все нет, — Касьянов начинал злиться. — Да что этот пацан, шутки шутит с нами?!
И тут они увидели Ивана Базарова. Он показался из-за поворота. Пешком и один.
— Наконец-то! — Касьянов быстро пошел ему навстречу. — Вы откуда, день добрый.
— С дачи. Друзья подвезли и там остались. Нечего им тут делать. — Иван затравленно оглянулся. — Это обязательно, то, что вы сейчас задумали? Мне крайне тяжело, поймите… я… А ОН там?
— Да. Все будет недолго. Вы лишь повторите свои первоначальные показания при понятых и видеокамере и укажете, где именно на вас напали и кто. — Касьянов махнул рукой конвою. — Выводите.
Оператор включил камеру. Катя надела наушники, взяла микрофон в руки, включила запись. Дмитрий, щурясь от яркого солнца, спрыгнул с подножки. Он был в наручниках. На руке — плотная повязка, рана его заживала. И врачи тюремной санчасти не возражали, чтобы он принимал участие в следственных действиях.
Катя не могла на него смотреть. Иван тоже отвернулся, прошел метров тридцать вперед по бетонке. Остановился у нависших над дорогой кустов бузины.
— Здесь, — сказал он глухо. — Это здесь произошло. Тут была его машина.
— Внимание, понятых прошу подойти, — Касьянов кивнул оператору, наклонился к Катиному микрофону. — Итак, следственный эксперимент проходит при ясной сухой погоде, видимость удовлетворительная, время московское девять часов восемнадцать минут. В следственном эксперименте принимают участие…
Катя поправила наушники, чуть отвернулась, полезла в сумку за черными очками — солнце било прямо в глаза. И в этот миг…
Все случилось в считанные доли секунды: солнце, тень, его заслонившая, снова солнце — жгучие лучи — прямо в лицо, чей-то сдавленный вопль, хриплый вздох удивления, лязг металла — хлопнула с силой дверь машины и… крик Колосова: «Все назад! Отпусти его, ну!!»
У кустов бузины, где секунду назад стоял один Иван, теперь были двое: Иван замер, вытянулся в струнку, боясь вздохнуть. А позади него, крепко обхватив его левой рукой за шею, заслоняясь им, точно щитом, стоял Степан Базаров. Он запрокинул брату голову — хрупкая мальчишеская шея, резко выделяющийся кадык. В руке его был нож — знакомая Кате финка, некогда картинно торчавшая острием вверх из пня-жертвенника на Посвящении в Отрадном. Только теперь острие ее было у самого горла Ивана, блестело на солнце…
«НЕТ, — подумала Катя, даже не успев испугаться от неожиданности. ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Это сон, мы спим все. ТАК НЕ БЫВАЕТ, ОТКУДА ОН ТУТ?!»
Степан, совершенно не похожий на человека в бегах, ночующего в лесу оборотня-психа, поедающего «нетрадиционную пищу», был чисто выбрит и даже не похудел за эти дни, молча смотрел на них, грудь его вздымалась, словно он только что преодолел крутой подъем.
— Будете делать все, как я скажу, — произнес он отчетливо и громко, не то я его прирежу.
Тут только Катя увидела краем глаза, что начальник отдела убийств целится в Базарова из пистолета. Колосов сделал шаг назад к застывшим на месте, вскинувшим на изготовку автоматы конвойным, между которыми был плотно зажат арестованный.
— Не дури, — хрипло огрызнулся Колосов. — Отпусти брата немедленно, ну!
— Я повторяю еще раз: будете делать, как я скажу, иначе Ванька — труп!
Катя не могла пошевелиться, но так же краем глаза видела: камера работает, снимает все… Иван прерывисто дышал, видно, что ему было больно хватка у Степки железная, медвежья… И тут она внезапно заметила легкое движение: Степан чуть сдвинул руку, освобождая брату грудь, чтобы…
«Боже, — Катя замерла. — ДА ВЕДЬ ЭТО ЖЕ ОНИ ВДВОЕМ НА ПАРУ НАС ДУРА…»
Что-то не так в этом захвате заложника, понял наконец и Колосов, но предпринять ничего не успел. Степан опередил все их догадки:
— Димку сюда вперед, без конвоя, ко мне, быстро! — приказал он. — Ты, с пистолетом… Опусти пушку, кому сказал, иначе… — Лезвие его ножа уперлось в кожу под подбородком Ивана: показалась кровь…
«Никита, ЭТО ВСЕ НЕ ПРАВДА, ОН ЕГО НЕ УБЬЕТ.
Они нас так ПОКУПАЮТ…» — мысленно кричала Катя, но так и не раскрыла рта: «Молчи! Молчи, смотри, снимай!»
— Я говорю вам в последний раз: Димку сюда, ко мне.
Ты, — Базаров кивнул Колосову, — пушку бро… Нет, не бросай, оружие не бросают, не дрова, чай. Ей вон отдай. Она ни за что в меня не выстрелит, правда, моя Дюймовочка? А ты сам веди его сюда. Это не побег, Димка, не надейся. От них, ментов, сбежать можно. От меня, братик мой, не сбежишь.
— Зачем ты это делаешь? — тихо спросил Колосов. Он все еще держал Базарова на прицеле, но Кате было ясно: стрелять в него он не будет, потому что…
— Он сейчас покажет мне и… тебе то, что никогда бы не показал сам.
— Но это же произвол! Вы совершаете самоуправство — уголовное преступление, — тревожно предупредил Степана следователь Касьянов, однако голос и у него был какой-то особенный.
— А ты вообще заткнись. Я еще твои допросы забыть не успел, ну?! прошипел Степан. — Считаю до трех: раз, два…
Катя вздрогнула: руки ее коснулась холодная сталь. Колосов отдал ей пистолет.
— Никита, это же… Зачем ты идешь у него на поводу?!
— Замолчи! Держи дулом вниз. Он уже на предохранителе! — рявкнул Колосов, кивнул конвою, те вытолкнули Дмитрия вперед. Он был бледен как полотно. По его лицу текли капли пота.
— Ближе, — командовал Степан, зорко следя за всеми их перемещениями. Еще ближе. Сам стой на месте, Димку спиной ко мне. Быстро.
«Рокировка» произошла в мгновение ока. Ивана оттолкнули в сторону, он приложил тыльную сторону ладони к порезу на горле. Он не произносил ни слова, но Катя видела, что в темных его глазах… торжество победы. А лезвие финки уперлось в глотку Дмитрия.
— Ну-ка пойдем, — тихо прошипел Степан. — Тихо, медленно. И не вздумай выкидывать фокусы у меня. Я же псих ненормальный.
— Степ… я… я не могу… лучше убей меня… — Дмитрий, однако, не просил о пощаде, в голосе его причудливо переплелись мольба и ярость. — Я не могу… убей меня лучше!!
Они были похожи на двух ядовитых змеи, свившихся в смертельной схватке. Смотреть на их искаженные лица, такие похожие, как отражения в двойном зеркале, было страшно.