— Послушай, мне твой жених ни к чему. Мне только одиннадцать лет. Мне даже дружка завести не разрешают, так что, когда Пак вылезет наконец из этой своей вонючей штуковины, можешь забирать его со всеми потрохами.
— Ты его не любишь? — спросила Мотылек.
— НЕТ! — повысила голос Сабрина.
Спохватившись, она огляделась. На нее глазели все, включая мистера Каниса, стоявшего в очереди в туалет. Он улыбался, но от ее сердитого взгляда улыбка исчезла, и он принялся разглядывать потолок.
— Я не хочу, чтобы на Пака что-то влияло, когда он вспомнит о выборе Оберона, — объяснила фея Мотылек.
— О чем это ты? Какой еще выбор Оберона?
— Я! Оберон выбрал меня. Он назначил меня невестой Пака.
— То есть как?
— Это отцовское право. Отцы эльфов сами подбирают своим сыновьям невест.
— Представляю, как к этому отнесся Пак! Жаль, что я не видела его лица, когда отец ему об этом сообщил.
Фея Мотылек недовольно фыркнула. До Сабрины дошло, что девочка относится к этой теме очень серьезно.
— Как это было? — спросила ее Сабрина.
— Принц был сбит с толку…
— То есть отверг тебя?
— Он совершил ошибку. Увы, за это отец подверг его наказанию. Теперь Пак изгнан из Волшебного царства. С тех пор минуло больше десяти лет, и мы ничего о нем не знали до вчерашнего дня.
— Еще бы, ведь он застрял в Феррипорт-Лэндинге. Это всё равно что засесть в отеле с тараканами: поселиться можно, а потом попробуй выселись! — сказала Сабрина. — Но ты не горюй. Пак этого не заслуживает. С ним ты с ума бы сошла. Без него тебе будет гораздо лучше.
— Как ты смеешь! — вскричала фея Мотылек. — Пак — великий эльф.
— Ты уж меня прости, — не унималась Сабрина, — но я не могу не спросить тебя: если он сбежал, чтобы не жениться на тебе, то с чего ты взяла, что теперь он передумает?
Фея фыркнула, но ничего не сказала.
— В общем, желаю тебе удачи, — усмехнулась Сабрина. — Главарь мошенников — хитрец из хитрецов.
После этого девочки дожидались остальных молча.
— Кто хочет мороженого? — крикнула Дафна. — Ты всё еще голодная? — спросил мистер Канис.
— Просто я не сплю.
Пока остальные выбирали в меню десерты, Сабрина открыла мамин розовый бумажник. Сна-
чала она любовалась маминой фотографией, потом обратила внимание на торчащий из-за фотографии бумажный уголок. Потянув за него, она вытащила визитную карточку причудливой раскраски — темно-синюю, всю в маленьких лунах и звездочках. На карточке было написано:
Финансовая и духовная консультация Скруджа
Доступные цены!
Уэст, 18-улица
Победитель конкурса экстрасенсов
журнала "Тайм-аут Нью-Йорк"
Сабрина перевернула карточку. На обратной стороне было написано от руки:
Вероника, вы всегда желанная гостья. Я ваш должник!
Э. Скрудж
— Что ты там нашла? — поинтересовалась бабушка Ре льда.
— Просто старая визитная карточка из маминого бумажника. — Сабрина протянула ей свою находку. — Не то психиатр, не то еще кто…
— Сабрина, ты большая молодчина, учитывая, что не хочешь быть детективом! Представляешь, ты нашла важную улику! — улыбнулась бабушка, изучив карточку.
Сабрина разинула от изумления рот.
— Улика? Подумаешь, карточка какого-то жулика!
— Может, так, а может, и не так, — сказала старушка, поглаживая карточку, как выигрышный лотерейный билет. — Не важно, жулик он или нет. Главное, что это вечножитель, и мы располагаем его адресом.
Теперь надпись на карточке прочла Дафна.
— Почему ты считаешь, что это вечножитель?
— Видишь имя на карточке: Э. Скрудж?
— Ну и что? — спросила Сабрина.
— А то, что Э. Скрудж — это Эбенезер Скрудж! — Провозгласила бабушка.
"Тот, что из "Рождественской сказки"? — догадалась Дафна.
— Он самый!
* * *
Восемнадцатая улица находилась в той части Манхэттена, что носит название Челси. Офис
"Финансовой и духовной консультации Скруджа" располагался в центре квартала. Покрытую сажей витрину украшал огромный зеленый неоновый знак — подмигивающий глаз, а под ним слова: "Духи и сберегательные облигации".
Сабрина, глядя на рекламу, перебирала в памяти то, что знала про Скруджа. Чарлз Диккенс обессмертил алчного дельца, которого на Рождество посетили призраки. Когда-то давно она видела мюзикл на этот сюжет в Мэдисон-сквер-гарден [8] . Скрудж запомнился ей как злобный старикашка.
Сабрина никогда не видывала более странной публики, чем та, что толпилась в приемной. Посетители были наряжены как на карнавал: в мундиры патриотов с позументами, изумрудные костюмы с ирландскими трилистниками, турецкие чалмы и шаровары, в туники купидонов; среди них был некто в бумажном цилиндре и в очках с надписью "С Новым годом!".
Гриммы направились к письменному столу в глубине приемной. На нем стояла табличка: "Тим Кретчит". Рядом был серебряный колокольчик с надписью "звонить". Бабушка легонько дотронулась до него, и в ответ прозвучала мелодичная трель.
— Я сейчас! — крикнули из-за двери позади стола.
Потом раздались какие-то звуки: сначала что-то механическое, словно завелся двигатель, а потом еще один — как будто что-то тяжелое упало в коробку с хрупким фарфором. На пороге появился круглолицый веснушчатый молодой человек в инвалидном кресле с мотором. Казалось, кресло не подчиняется ему, иначе он не врезался бы раз за разом в дверной косяк. Прошло несколько минут, пока молодой человек рывками взад-вперед пытался развернуться и в конце концов миновал узкий дверной проем. Увы, на этом его трудности не закончились. Въехав в приемную, он протаранил стол, опрокинув его на пол.
— Черт возьми! — крикнул инвалид с сильным британским акцентом.
Он попытался поднять стол и чуть не упал с кресла. Наблюдая за его мучениями, Сабрина не выдержала и сама подняла стол.
Едва он оказался за столом, как к нему ринулось всё пестрое сборище, томившееся в приемной. Наши детективы оказались в хвосте очереди. Началась перебранка.
— Через четверть часа мне надо быть совсем в другом месте. — Для пущей убедительности субъект в очках и в цилиндре сердито дунул в пластмассовый рожок.