— Неужто я так хреново выгляжу?
— "Так хреново" — это как хреново? — осторожно уточнила я.
— Как древняя мумия!
— Нет, ну какая из тебя мумия! — совершенно искренне не согласилась я. — Где ты видела мумий весом в центнер?
— Точно, я не мумия. Я каменная скифская баба! — мрачно кивнула подруга. — Нет, я статуя с острова Пасхи — мордастое чудище, напрочь лишенное сексуальной привлекательности!
— Ассоциативный ряд навеян посещением турагентства? — с уважением к проявленной подругой эрудиции спросила я.
— И комплекс неполноценности тоже, — уже спокойнее призналась Ирка. — Ты представляешь, меня приняли за Дыркину мать!
— Кузькина мать! — воскликнула я. — То есть… я хотела сказать… ничего себе!
— Давай оставим тему материнства, — угрюмо попросила Ирка. — Мне все это очень неприятно, я старше Алика всего на несколько лет! Ну, не могла же я стать матерью в подростковом возрасте?
— С твоей красотой — запросто! — с жаром заверила я. — Я видела твои детско-юношеские фотографии… Ты была такой Лолиточкой — просто зашибись!
Хмурое лицо подруги прояснилось.
— Кстати, о фотографиях, — продолжила я. — Девочки опознали порнозвезду с Вовкиного снимка?
— Это Леля, последняя любовь Алика. Кроме имени, о ней известно только то, что она заезжала за миленком на своей машине — «Вольво» кобелиного цвета, — сообщила подруга.
— Кобальтового, наверное? — поправила я. — Значит, синяя «Вольво»… Где-то мне недавно уже попадалась такая машинка… Слушай!
Округлив глаза, я уставилась на Ирку.
— Слушаю.
— На синей «Вольво» катается Елена Рогова!
Ирка тоже вытаращила глаза.
— Ни фига себе! — подумав немного, сказала подруга. — Это что же выходит? Твоя Рогова и эта Леля делили на двоих не только мужика, но и машину?!
— Коммуна какая-то, — кивнула я. — Ничего не понимаю!
Сидя в машине, мы немного помолчали.
— Нужно ехать к парку, в кондитерскую, — сказала наконец Ирка. — Встретишься с Роговой — авось, что-нибудь прояснится.
Я молча кивнула, и Ирка тронула машину с места.
В кондитерскую «Сан-Пигаль» я вошла за четверть часа до назначенной встречи. Вошла, можно сказать, рискуя здоровьем! Название кондитерской, одноименной известному уголку Парижа, оправдывало наличие поблизости таких же, как на площади Сан-Пигаль, каштанов. В эту пору с них как раз падали плоды — колючие шары, похожие на уменьшенные копии глубинных бомб и тоже взрывоопасные: при ударе о землю (или о голову пешехода!) шары в колючей кожуре шумно лопались, стреляя в разные стороны крупными глянцево-коричневыми каштанами. Одна такая каштановая бомба грохнулась на ступеньку передо мной, обстреляв коричневой шрапнелью мои ноги. Я поспешно запрыгнула в помещение.
Позади послышалось злорадное хихиканье Ирки, оставшейся "на стреме". Мы договорились, что подруга посидит в машине, припаркованной под окнами кондитерской, и сквозь два стекла — автомобильное лобовое и витринное — будет присматривать за мной. Мало ли как обернется моя встреча с Еленой Роговой!
— Она, ты говоришь, тетка мелкая, не Шварценеггер в юбке, но ты все-таки на рожон не лезь, — напутствовала меня подруга. — Не пугай ее, не хами, в драку бросаться не вздумай! А если она тебя обижать станет, помаши мне в окошко, и я прибегу тебе на помощь.
Очень мне нужно с кем-то драться! Я собиралась всего лишь мирно побеседовать с клиенткой покойного Горохова, подругой покойного Дыркина и женой задержанного Носорога, который, к счастью, был жив, но зато репутация его погибла. Хм, пожалуй, в Иркиных словах есть резон! Вокруг мадам Роговой какая-то мертвая зона образуется, не попасть бы в нее…
В кондитерской я быстренько заняла столик у окна с видом на парк и Иркину «шестерку». Потом попросила подоспевшую официантку принести мне фирменный десерт "Шоколадная башня".
— Какой коктейль будете? — спросила любезная девушка.
— Только десерт, — сказала я.
— Вы разве не видели объявление? — официантка махнула картонкой в сторону стойки.
Я повернула голову и прочитала: "Только сегодня! Каждому, кто закажет наш фирменный десерт, любой коктейль — бесплатно!" Едва удержав рвущийся с губ стон, я обежала взглядом зал. Буквально на каждом столике высились коричневые пирамидки фирменного десерта! Нечего сказать, прекрасный опознавательный знак дала я Елене Роговой! Пожалуй, трудновато ей будет отыскать меня среди прочих любителей халявы!
— Блин! — с чувством произнесла я.
— С клубникой, с творогом, с изюмом? — привычно уточнила официантка, занося маленький карандашик над крошечным блокнотиком.
— Мне только десерт, — напомнила я. — Впрочем, коктейль тоже тащите, лучше всего ванильный. Не пропадать же добру!
Коктейль я сразу пригубила, а десерт не трогала. Не потому, что он мне не понравился, наоборот. «Башня» — очень вкусное пирожное, и я опасалась чрезмерно им увлечься. Приналягу на сладенькое, и останутся от опознавательной пирамидки одни руины, тогда Елене Игоревне уж точно не удастся меня отыскать.
Вид и аромат бастиона из коричневого бисквита с прослойками шоколадно-ромового крема вызывали у меня обильное слюноотделение. Следующие пятнадцать минут я мужественно боролась с желанием размашисто, как ковш бульдозера, вонзить в архитектурно-кондитерское сооружение ложечку и старалась смотреть не на пирожное, а на дверь. Не зря ведь села к ней лицом!
Ближе к четырнадцати часам народу в заведении поубавилось. Обеденный перерыв заканчивался, и трудовой порыв вынес из-за столиков сотрудниц ближайших офисов. Публика в кондитерской вообще процентов на девяносто состояла из представительниц прекрасной половины рода человеческого. Немногочисленные мужчины все, как один, были при дамах, а некоторые еще и при детях. Выгуляв своих потомков в парке, родители под занавес культурной программы заводили их в кондитерскую, которая раньше имела статус детского кафе и называлась просто и без претензий — «Аленушка». "Офранцузившись", заведение сменило интерьер. Исчезли со столов раскрашенные "под березку" вазочки, со стен пропали картины с изображениями сказочных персонажей. Остался только портрет Серого волка, наскоро приведенный в соответствие с романо-германским фольклором. За плечами волка, на башку которого нахлобучили мушкетерскую шляпу с пером, виднелись ветряная мельница и не по возрасту грудастая Красная Шапочка в отчетливо импортном прикиде. От Серенького козлика не осталось даже рожек и ножек, только колокольчик над дверью напоминал о сказочном копытном. В поисках фрагментов козлика взгляд сам собой тянулся в парк, к шашлычной.
— Дзинь! — козлиный колоколец в очередной раз брякнул.
Я было насторожилась, но в кондитерскую вошли мамаша с ребенком, и я сразу поняла, что эта пара — не по мою душу. Суровый толстощекий малыш смахивал на добычливого хомяка, а у его родительницы вообще лицо и фигура были такие, словно карманы для припасов у нее имелись не только за щеками, но и по всему организму. Мама и сын смели с прилавка половину ассортимента пирожных и забились с ними за столик в углу. Было ясно, что их интересуют только лакомства.