— Слушай, а что мы им скажем? — Я кивнула на витринное стекло, за которым, как тропические рыбки в аквариуме, сновали коллеги покойного Алика — две девушки запоминающейся внешности.
Помню, Алик как-то рассказывал мне, что владелец агентства специально взял на вакансии турменеджеров девушек с экзотической наружностью — кореянку и мулатку. По замыслу хозяина агентства, знойные барышни нездешней красоты уже одним своим видом должны были манить клиентов в дальние страны. Не зря первым, что видели жаждущие странствий, заходя в «Ласточку», был транспарант с девизом фирмы: "Путешествие уже началось!" И никого не волновало, что «кореянкой» была русскоязычная казашка Таня, а мулатку по паспорту звали Аграфеной Дмитренко, и редким для наших широт цветом кожи девушка обязана была бабуле, полвека назад результативно согрешившей со студентом-негром.
— Давай соврем, что мы тоже Аликовы любовницы, — предложила Ирка, состроив глазки своему отражению в зеркальце заднего вида. — Мол, нас заела ревность, мы хотим знать, за какую из своих внебрачных связей очаровательный Алик заплатил своей жизнью.
— Типа, нам обидно, что его убили не из-за нас, а из-за какой-то другой бабы? Занятный сценарий, но мне в нем места нет. Я же делала этому заведению рекламу, и Таня и Груня со мной знакомы. Значит, назваться вымышленным именем я не смогу, а порочить свою репутацию верной жены мне совсем не хочется.
— Тогда я пойду одна, — легко согласилась Ирка. — Я лично с удовольствием поиграю в женщину-вамп!
Я не стала возражать, и подруга проворно выбралась из машины. Смешно повиляв попой, самозваная женщина-вамп поправила на себе перекрутившуюся юбку, небрежно пригладила рыжие кудри и зашагала в «Ласточку» походкой "от бедра".
Дородная Ирка в зеленой кожаной куртке вальяжно вплыла в «аквариум» — как жаба, вокруг которой тут же засновали пестрые рыбки. Дальнейшее я, спасибо витринному стеклу, тоже могла видеть, но ничего не слышала. Пришлось дожидаться возвращения подружки из заплыва в «Ласточку», чтобы по ее рассказу соединить изображение со звуком.
— Добрый день! Добро пожаловать! — ласково защебетали вокруг предполагаемой клиентки «кореянка» Таня и мулатка Груня.
— Здрасте, — кивнула Ирка.
Не зная, с чего начать, она откашлялась.
— Бронхит? — с пониманием спросила Груня. — В эту осеннюю пору очень многие страдают респираторными заболеваниями. Вам нужно сменить климат, погреться на солнышке.
— Есть совсем недорогие путевочки на Кипр, — подхватила Таня.
— Я не хочу на Кипр, — закапризничала Ирка.
— На пляжах Средиземного моря все еще тепло, — сообщила ей Груня. — А в Эмиратах так и вовсе лето!
— К черту Эмираты! — сердито сказала Ирка. — Мне нужна информация.
— Присядьте, просмотрите каталоги, — по-прежнему любезно предложила кореянка казахского розлива.
— А у вас найдется каталог Аликовых девок? — с вызовом спросила Ирка.
— К-каких девок? — растерялась Груня.
— К-какого Алика? — спросила Таня.
— "Какого Алика"… — передразнила милую девушку Ирка, вживаясь в роль стервы. — Разумеется, моего Алика! Алика Дыркина! Вашего покойного коллеги!
— Наш Алик был Сударевым, — робко возразила Груня.
— А мой Алик… — утверждая право собственности на спорного Алика, Ирка сделала ударение на местоимении, — был Дыркиным, пока не поменял фамилию.
— Должно быть, это его мама! — шепнула на ухо Тане Груня, неправильно поняв словосочетание "мой Алик".
Таня понятливо кивнула и сменила дежурно-любезное выражение лица на сочувственное. Тем временем Ирка продолжала отстаивать свои права на дорогого усопшего.
— Он был Дыркиным тогда, когда я прижимала его к своей груди! — с пафосом заявила она, выпячивая бюст, как почтовый голубь.
Этим заявлением Ирка хотела подчеркнуть давность своей интимной связи с Аликом, но милые девушки ее не поняли. И в самом деле, к Иркиной пышной груди запросто могло прижаться с полдюжины младенцев разом. Кормить их, конечно, пришлось бы попарно, но уютно укачать перед сном Ирка могла бы и вполне взрослого Алика.
— Мы вам очень, очень сочувствуем! — сказала Груня.
— Алик был таким хорошим, таким милым! — подтвердила Таня.
— Я бы сказала, слишком милым, — проворчала Ирка. — Не миловался бы с кем попало, так был бы жив!
Таня и Груня смущенно потупились. Они тоже кокетничали с Аликом и испытали на себе его неотразимое обаяние.
— Я хочу знать, кто та дрянь, из-за которой его убили! — Ирка перешла к делу. — Посмотрите, вам знакомо это лицо?
Она вытащила из фирменного конверта «Коники» кадрированное фото развратной девицы. В отредактированной версии снимок выглядел вполне пристойно, на нем можно было видеть только женское лицо, обрамленное взлохмаченными белокурыми волосами. Выражение этого лица можно было трактовать, как минимум, двояко. Непричесанная баба на снимке подкатила глаза и приоткрыла рот — то ли в сексуальном экстазе, то ли в молитвенном томлении. Впрочем, религиозная тема у девушек развития не получила.
— Хм… Ну и проститутская же морда! — не сдержалась Груня.
— Знакомая морда или нет? — продолжала настаивать Ирка.
— Мне кажется, это Леля, — неуверенно сказала Таня. — Аликова последняя пассия. Она пару раз заезжала за ним на своей машине.
— Фамилия Лели, марка и номер машины?
Таня пожала плечами.
— Фамилию не знаю, номер тоже, а машина, кажется, "Вольво".
— Точно, "Вольво"! — пришла на помощь подруге Груня. — Кобальтового цвета, как наш линолеум.
Ирка посмотрела под ноги: линолеум на полу был синим. Это ее сбило с толку.
— Нам очень жаль, что Алик погиб, — заполнила образовавшуюся паузу сердобольная Таня. — Примите наши искренние соболезнования. Это ужасно — потерять сына…
Ирка, которая ни одного сына в своей жизни еще даже не приобрела, оторвала взгляд от синевы пола и недоуменно захлопала ресницами.
— Сейчас заплачет! — шепнула Тане наблюдательная Груня.
— Кофе хотите? — сменила тему «кореянка». — Со сливками, с сахаром?
— С ядом, — буркнула Ирка, до которой с большим опозданием дошло, что ее приняли за Аликову родительницу.
— Как убивается, бедная! — шепотом ужаснулась Груня.
"Бедная" Ирка исторгла из псевдоматеринской груди протяжный вздох и, не в силах вымолвить ни слова, прощально помахала приветливым девушкам фотографией развратной Лели.
Подруга вылетела из турбюро с такой скоростью, словно собиралась своим ходом умчать в какой-то отдаленный уголок планеты. Физиономия у нее была одновременно сердитая и смущенная. Забравшись в машину, Ирка порывисто развернула на себя зеркальце заднего вида, негодующе посопела, шмыгнула носом и только после этого спросила: