– Овсянка на воде, без сахара и масла – это страшная гадость! – сочувственно сказала я, потихоньку придвигая к подруге баночку с вареньем. – Давай я тебе в кашку хоть грецких орешков насыплю? Смотри, у меня в тарелке тертый шоколад, воздушный рис, орехи, изюм, курага, варенье и взбитые сливки – очень недурственно получается!
– Еще бы! Овсянки-то там, почитай, и нет! – желчно заметила Ирка.
– Ирусик, зачем ты себя изводишь? Вернется Моржик, и ты быстро обретешь былую форму! Супружеская постель при грамотном подходе – самый лучший тренажерный зал! – горячо воскликнула я, мечтательно заводя глаза к потолку. – Кстати говоря, муженек твой наверняка тоже чуток раздобреет, у него в больнице вообще строгий постельный режим, ты-то хоть как-то двигаешься. А юбка твоя дорогая пока полежит в шкафу, все равно она ни по цвету, ни по стилю не сочетается с гипсом…
– Уговорила! – Ирка потянулась и двумя руками придвинула к себе мою тарелку, в которой под наслоениями вкусных добавок овсянка просматривалась с большим трудом.
– Это мой завтрак! – возмутилась я.
– Ты себе еще насыплешь, у тебя нет проблем с передвижением по кухне. – Ирка сладострастно облизнула измазанную вареньем ложку.
Я покорно взяла мисочку с водянистой склизкой кашей «без всего» и путем добавления нужных ингредиентов довела несъедобное блюдо до кондиции. Размешала все в однородную массу и в пятый раз за утро посмотрела на часы, для чего мне пришлось подняться с табурета и сделать три шага к кухонной «стенке». Там, между фарфоровыми мухоморчиками с пряностями, стоит керамический слон с вмонтированными в его отвисшее пузо часами. Блаженно-идиотическая улыбка, прорезающая слоновью морду от одного развесистого уха до другого, полностью оправдывает мнение о том, что счастливые часов не наблюдают: чтобы увидеть собственный хронометр, глиняный Дамбо должен был бы переместить свои глаза на кончик хобота.
– Девять часов тридцать семь минут, – увидев мое движение в сторону слоновьей грибной поляны, сообщила Ирка, сидящая к часам поближе. – Рабочий день уже начался. Доешь кашу – и можешь идти к телефону.
Я проснулась в восьмом часу и с тех пор ждала момента, когда будет «прилично» позвонить в «Вале». Мне не терпелось узнать результаты анализа волоска, накануне отправленного Витей в столичный институт, но я все-таки дотянула до десяти, хотя для этого мне пришлось приложить немало усилий. В основном жевательно-глотательных: я съела кашу-малашу, запила ее двумя стаканами чая с тремя плюшками и таким образом максимально растянула завтрак.
Дозвониться до «Вале» удалось только с шестой попытки, уже около одиннадцати часов.
– Витька, вы чем там занимаетесь, массово скальпируете население? – закричала я в трубку, невоспитанно опустив слова приветствия. – Я звоню, звоню, а у вас телефон все занят и занят! Народ записывается к вам в очередь на прием?
– Нет, это я в Интернете сидел, – честно признался Витя. – Тихо, не рычи! Я для тебя же старался, электронную почту проверял!
– Есть результат?!
– Есть. Тебе как, с подробностями или можно изложить в общих чертах?
– Лучше, конечно, с подробностями!
– С подробностями не смогу, – огорчился Витя. – Тут полно всяких формул и таких значков, как в таблице Менделеева, а я в этом не силен. Давай я тебе только заключение прочитаю?
– Ну, давай заключение, – согласилась я. – Мне таблица Менделеева тоже не родная!
Витя откашлялся и зачитал мне резюме, из которого следовало, что Валентина Мафусаиловна Крякина, тридцати лет от роду, давно и безнадежно больна сахарным диабетом в инсулинозависимой форме, в связи с чем лаборант, производивший анализ, позволил себя выразить некоторое удивление. Мол, какого лешего эта дамочка жаждет диагностировать у себя назревающие неведомые болезни? Ей что, имеющегося диабета мало?! А если без эмоций, то у гражданки в скором будущем ожидаются проблемы с желудочно-кишечным трактом и репродуктивными органами, а также со зрением – но это как раз вследствие диабета…
– Сахарный диабет! – повторила я.
– Тебе этого довольно? – спросил Витя, переставая шуршать невидимой мне бумажкой.
– Думаю, да!
– Тогда с тебя причитается! – быстро сказал Витя. – Между прочим, наша собачка уже беременна! Ждем как минимум тройню!
– Разберемся, – пообещала я.
– Я слышала, у волоска нашли сахарный диабет? – уточнила Ирка.
– Не у волоска, а у его хозяйки, Валентины Мафусаиловны Крякиной, – поправила я, вновь снимая трубку и набирая номер своего рабочего телефона.
– Ты даже знаешь, как ее зовут?! – изумилась подружка. – Откуда? Неужели имя было выгравировано на волосине?
– Ты спятила? – я покрутила трубкой у виска. – Это условное имя! Я его придумала только для того, чтобы заполнить формуляр… Алло! Наташа, это ты? Это Лена. Скажи, пожа…
– Ты почему не на работе?! – не дослушав, закричала на меня обычно вежливая и спокойная коллега.
– У меня отгулы…
– У тебя отгулы, а у нас геморрой! – зарычала трубка голосом Вадика.
Я поняла, что он схватил параллельный телефон.
– Могу посоветовать хорошего проктолога, – хладнокровно сказала я. – Помнишь, мы снимали с тобой сюжет в клинике «Проктолайн»?
– Геморрой у нас виртуальный, – немного успокоившись, сказала Наташа. – Вадик так образно определил проблему, которая возникла в связи со вчерашним прямым эфиром. Видишь, мы вынуждены сидеть на телефоне и наперебой отвечать на звонки, потому что граждане звонят беспрерывно. Тебе, между прочим, звонят!
– А, понятно, – кивнула я. – Запоздалая реакция на свежевание тушки звезды?
– Угадала, – пробасил Вадик. – С девяти часов позвонили восемь человек. Четверо хотели пожать твою мужественную руку, и еще четверо – надавать тебе по этим самым рукам и не только по ним. Причем и пожать, и надавать хотят за одно и то же! За то, как мастерски ты вчера произвела прижизненное вскрытие Тушкана.
– Без наркоза, – закончила Наташа.
– Наркоз был! Я дала ему Вадикову буратиноманговую газировку! – не согласилась я.
– За это к числу желающих тебе наподдать присоединяюсь и я! – обиженно сообщил Вадик.
– Пять—четыре! – подвела счет Наташа. – Это если не считать того мужика, который караулит тебя у входа в своей машине, его намерения пока непонятны. Он не вступает с нами в переговоры, хотя Вадик пытался побеседовать с ним на тему о том, как нехорошо парковать частный транспорт на служебной автостоянке.
– Если он не вступает в разговоры, с чего вы взяли, что он караулит меня? – резонно спросила я.
– Так он спрашивал у вахтерши, пришла ли ты на работу! Та сказала: «Увы, Леночка нас покинула». Дурацкая манера выражаться, правда? Черт знает что можно подумать! Мужик, наверное, растерялся, потому что до сих пор сидит в своей «девятке», как улитка, и перегораживает подъезд служебному транспорту! – посетовал Вадик.