– Ты не путай, пятьсот долларов на двоих ребяткам заплатили только за похищение и имитацию любовной сцены, – прервал дискуссию капитан. – За то, что они скрыли смерть Натальи Луковой-Долговой и утопили в море тело, Антуан потребовал дополнительной оплаты, и Долгов удвоил гонорар. А потом Антуан начал его шантажировать.
– Хочешь сказать, что красавчик-жиголо меньше боялся разоблачения, чем обманутый муж? – недоверчиво спросил Моржик. – А собственно, почему? Мне кажется, это Долгов мог бы шантажировать Антуана с напарником! Их с большим основанием можно было бы обвинить в совершении убийства!
– Видишь ли, Долгов не хотел никого ни в чем обвинять. Не в его интересах было, чтобы эта история стала достоянием гласности. Если бы шантажист открыл рот, Долгов потерял бы гораздо больше, чем доверие профессора Лукова и возможность практически бесконтрольно «рулить» сетью фирменных аптек. Сергею Ивановичу никак нельзя было привлекать к себе внимание следственных органов, потому что рыльце у него было в таком густом пушку – ваш Пумба отдыхает! Я уже говорил, есть одно такое обстоятельство…
– О котором ты расскажешь позже, помню, – я нетерпеливо оборвала рассказчика. – Пока скажи, я верно догадалась: чтобы Антуан от него отвязался, Долгов переписал на него их с Наташей общую квартиру, да? Расплатился с шантажистом папочкиным свадебным подарком? Яхту Антуан, наверное, уступил в единоличное владение своему напарнику, а сам перебрался с побережья в Екатеринодар и тут начал привычно вспахивать новое поле…
– А подлая Катерина Лукова, наверное, влюбилась в красавчика Антуана и начала загодя наставлять рога своему будущему мужу Сергею! – Это умозаключение отчего-то очень обрадовало Ирку. – И всем стало хорошо, кроме бедного шарпея Левика, которого в отсутствие любящей хозяйки быстренько продали в чужие руки.
– Да, поначалу все утряслось ко всеобщему удовольствию, но через полгода появилась ты! – Указательный палец капитана Лазарчука уставился в меня, как пистолетное дуло. – Ты позвонила Антуану, рассказала ему о Наташиной записке и разворошила осиное гнездо!
– Я не хотела этого делать! – Я бросила гневный взгляд на Ирку.
Подружка потупилась, но не призналась, что это она уговорила меня набрать шесть цифр, написанных красной помадой на обрывке туалетной бумаги.
– Но сделала же? – Суровый Серега пропустил мою реплику мимо ушей. – Ты встревожила этого парня, а выбранный тобой тон разговора и угрожающие намеки позволили ему заподозрить в тебе шантажистку!
– Наверное, он судил по себе! – Я спрятала лицо в ладонях.
По словам капитана, выходило, что тетку-бомжиху убили по моей вине! Антуан решил, что это она ему звонила, и пристрелил несчастную, надеясь таким образом избавиться от проблемы. Знал, что шантажистам нельзя платить, не отстанут, сам такой.
– И это еще не все. Вашего «голубого» приятеля, царство ему небесное, тоже убили из-за тебя! – объявил бессердечный Лазарчук.
– Никушу?! Как это?! – Ирка привстала с кресла и стала похожа на огромную нахохлившуюся ворону.
– Очень просто! Во время вашей дурацкой поездки в Лорис Ленка умудрилась нарваться со своими вопросами на того самого приятеля-компаньона Антуана, на Леху! И еще номер своего мобильника ему оставила, идиотка!
– Но-но, попрошу меня не оскорблять, – проворчала я. – При чем тут мой мобильник?
– Мобильник правда ни при чем, – согласился капитан. – Он тебе даже помог пару раз. А вот Никушу вашего задавили зазря, просто потому, что приняли его за тебя.
Я вспомнила, что в ту роковую ночь мы с Никой были одеты в одинаковые джинсы. Сверху на мне была черная курточка, а на Нике – очень похожий черный джемпер, и даже волосы и у него, и у меня были затянуты в хвост. Выходит, Ника тоже умер потому, что его приняли за меня!
– Он не из-за тебя умер, а вместо тебя, – попыталась утешить меня Ирка. – Это не твоя вина, что убийцы ошиблись!
– Ну, тут вы обе очень старались их запутать! – заявил Лазарчук, переводя огнестрельный палец с меня на Ирку. – Теперь твоя очередь, признавайся, это ты сказала Антуану, что Ленка умерла?
– Я?! – ужаснулась подруга. – Когда это я такое говорила?!
– Говорила! – воскликнула я, звонко шлепнув себя по лбу. – Помнишь, когда я усталая, разбитая и вся такая никакущая вернулась из Лориса после гибели Ники, ты взяла мой звонящий мобильник и кому-то там сказала, как я тебя просила: «Ее нет, она умерла!»?
– Антуану и сказала, – кивнул довольный Лазарчук. – Он как раз хотел проверить, справился ли его корешок с поставленной перед ним задачей. Выяснял, убита ты или нет. Тут и сгодился номер мобильного, оставленный тобой убийце!
– Слушайте, я поняла! – воскликнула я, обведя слушателей сверкающим взором.
Кстати, выяснила, что Масянька, не доев яблока, уснул на волчьей шкуре, как маленький Маугли.
Я жестом указала на это присутствующим, приложила палец к губам и понизила голос:
– Я еще кое-что поняла! Ирка сказала Антуану, что я умерла, и он успокоился. А на следующий день увидел меня по телевизору в «кровавом» шоу с Тушканом и не понял, жива я или нет? Потому и сторожил меня у входа в телекомпанию, но я там не появилась. Я же как раз взяла отпуск, чтобы без помех заняться расследованием!
– Да, не бегала бы ты так спокойно по городу, если бы Антуан знал, что ты жива, – сказала Ирка. – Прошу заметить, это моя заслуга!
– Причем, сдается мне, этот подвиг ты совершила даже дважды, – согласилась я. – Помнишь, во время похорон Ники неопознанный тобой приятный мужской голос снова звонил на мой мобильник, и ты сказала: «Она на кладбище!»? Полагаю, это снова был Антуан! Хотел убедиться, меня ли хоронят!
Я запнулась и вопросительно посмотрела на Лазарчука:
– Кстати, а почему сладкая криминальная парочка не убила меня в тот самый вечер, когда я посещала «Наталью» в ее уединенной пристройке? Они ведь и пленку могли тогда же забрать.
Серега насмешливо посмотрел на меня и с намеком постучал согнутым пальцем по лбу.
– А, понимаю! – додумалась я. – Это все путаница с пленкой!
– Какая путаница, с какой пленкой? – спросила Ирка.
– С двумя пленками, – уточнила я. – На одну, зимнюю, я «щелкнула» особняк преступного изготовителя лекарств. Проявила ее и забыла дома. В печать отнесла другую пленку, летнюю, с исторической запиской из баночки. Получила фотографии вместе с пленкой и все оставила в фирменном конверте фотоателье в доме у Ирки. Потом, когда забежала к себе домой, вспомнила про пленку номер один – зимнюю, сунула ее в карман и там таскала… И снова перепутала, забыла, какая из пленок у меня при себе! Зря только обнадежила Катерину-»Наталью», сказав ей, что летняя пленка с запиской у меня с собой. То есть пленка-то с собой у меня была, но зимняя!
– Ты меня совсем запутала, – призналась Ирка.
– И не только тебя! – энергично кивнула я. – Думаешь, почему Антуан не унес ту пленку, которую я дала барышне Луковой? Почему небрежно бросил ее на стульчик и убежал в машину совещаться с Катериной? Потому что это была совсем другая пленка! Не летняя, а зимняя!