– Слушай, а откуда ты узнала, что ее Фаней звали? – спросила я. – Или это так змеиная порода называется?
– Не-а, порода у нее какая-то хитрая, я сейчас и не вспомню, – ответила Ирка. – Венька сказал что-то вроде: «Кто-то там где-то тамский».
– Плоскобрюх длиннозубый, – пробормотала я.
– Что? Да, зубы у нее были о-го-го, причем ядовитые! Венька сказал, что эта тварь входит в десятку самых ядовитых змей мира! – похвасталась подруга. – А Фаней это он ее назвал, полное имя – Епифания. Очень по-змеиному звучит, ты не находишь?
– Так это была Венькина змеюка? – искренне удивилась я. – Ничего себе! Совсем спятил, зверолюб! Заводит таких опасных гадов и не следит за ними, как подобает!
Мы еще немного поругали разгильдяя Веньку, я убедилась, что Ирка успокоилась, и под предлогом необходимости выспаться перед началом нового рабочего дня распрощалась с подругой. Спать, впрочем, не пошла, а позвонила Вениамину, чтобы расспросить его про покойницу Фаню.
– Это был прекрасный образчик микрурус фульвиус, он же аспид восточный или арлекиновый, – горестно поведал мне безутешный змеелюб. – По-английски – истен коралснейк, «восточная коралловая змея». Распространена в Северной Америке.
– И еще в Иркином малиннике, – напомнила я.
– Сам не знаю, как она туда попала! – искренне удивился Веня. – Фанечка сидела у меня в особом застекленном ящике вроде витрины под замком.
– В зале для посетителей? – уточнила я.
В Венькиных невероятных хоромах есть специальный зал, где гордый хозяин зверинца выставляет напоказ свою экзотическую живность. Получается что-то вроде частного зоопарка. Деятельность эта лицензирована по всем правилам, и деньги, которые платят за билеты посетители, Венька тратит на пополнение коллекции и расширение теремка.
– Ну да. Как витрина могла разбиться, не понимаю! По стеклу нужно было кирпичом шарахнуть! – продолжал удивляться Венька. – А вот разбилось же, и Фаня сбежала.
– И через весь город на брюхе приползла в Пионерский микрорайон? – усомнилась я.
Этот мой вопрос Веня счел подходящим поводом, чтобы прочитать мне целую лекцию об арлекиновом аспиде и его сородичах.
Оказывается, ничто не мешает змее быть отличной путешественницей! Несмотря на отсутствие ног, змеи замечательно приспособились с легкостью передвигаться по самой разной поверхности. Они хорошо плавают, лазают по деревьям. Кожный покров у змеи по всему телу состоит из огромного числа налегающих друг на друга чешуек и щитков. При движении змеи каждый брюшной щиток при помощи соответствующих мышц занимает положение под прямым углом к коже и становится мгновенной точкой опоры и отталкивания, служа гаду как бы сотней крохотных ног.
– Все, я поняла, твоя Фаня была на редкость ползучим гадом, – оборвала я разговорившегося приятеля. – Скажи мне лучше, эти аспиды, они и впрямь жутко ядовитые?
– Ядовитые? – переспросил Венька, набирая в грудь воздуха.
Слишком поздно я сообразила, что своим вопросом спровоцировала новую лекцию.
Вообще-то мне хватило бы и информации о том, что к аспидовым относятся все известные кобры, но Венька на этом не остановился. Он счел необходимым разъяснить мне природу отравляющего действия яда аспидовых. Без особой радости я узнала о том, что в их составе преобладают нейротоксические ферменты, которые парализуют нервную систему. Точнее, цитирую Веньку, «нарушают передачу возбуждения в нервно-мышечных синапсах и тем самым вызывают вялый паралич скелетной и дыхательной мускулатуры». Смерть отравленных животных и человека наступает, как правило, от остановки дыхания. В общем, не окажись Ирка с лопатой проворнее арлекинового аспида Фани, страшно представить, что могло бы случиться!
– Если бы твоя поперечно-полосатая гадюка цапнула мою Ирку, я бы тебя убила своими руками, даже без лопаты! – искренне заявила я Веньке.
– И не говори, страшно подумать, что Фанечка могла кого-то укусить, – согласился приятель. – Я-то думал, что она в бетономешалку попала! У меня на заднем дворе как раз бетономешалка работала, маленькая такая, портативная. Раствор нужен был, чтобы ступеньки сделать. Ну вот, когда бетон уже застыл, я в одном месте увидел такой подозрительный желтый проблеск. Поскреб ножичком – постороннее вкрапление, синее с желтым, очень похожее на Фаню…
– Небось конфетный фантик кто-то бросил, – заметила я. – У тебя там толпы детей бродят по выходным, могли накидать чего угодно.
Веня виновато отмалчивался, и я положила трубку.
История со змеей вызвала у меня в подсознании смутное шевеление, которое вполне могло оформиться в стройную мысль. Чтобы ее не спугнуть, я быстренько совершила вечернее омовение и бухнулась в постель. Как это говорила Василиса Прекрасная? «Утро вечера мудренее»!
Среда
Не помню, кто из великих изрек, что всякое событие в истории повторяется дважды – первый раз как трагедия, а второй – как фарс. Правду сказал!
Давешнее наводнение на Школьной, восемь, нынче спозаранку отозвалось сантехническим ЧП в моей собственной квартире. Поутру освеженный ночным отдыхом Масянька вихрем ворвался в туалет и так рванул рукоятку на смывном бачке унитаза, что вся механика в бачке развалилась на составные части, а какой-то фрагмент и вовсе улетел в неизвестном направлении. Это было тем более обидно, что не имело никакого отношения к процессу мочеиспускания: Мася заблаговременно надул в штанишки и терзал сантехнику сугубо для развлечения.
Теперь унитаз журчал безостановочно. Правда, потоп нам не грозил, потому как вода лилась в канализацию, без задержки минуя выведенный из строя бачок, но зато это могло привести к катастрофическому увеличению счета за холодное водоснабжение. Кроме того, непрекращающийся шум ниагарского водопада в клозете жутко действовал на нервы. За завтраком мы с Коляном пререкались, будучи не в силах прийти к общему мнению по вопросу ремонта бачка: я считала, что это неженское дело, а Колян уверял, что у него нет времени на встречу с сантехником. В разгар бесплодной дискуссии пришла няня, которая временно положила конец спору: она сняла крышку с бачка и завернула проволоку с поплавком таким образом, что вода вовсе перестала поступать в накопитель. По крайней мере прекратился нервирующий шум.
Рука об руку убегая из дома на работу, мы с мужем продолжали обсуждать сантехническую проблему, но уже в несколько более спокойном и даже философском ключе. Колян пытался обосновать свое нежелание заниматься починкой бачка на примере концепций даосизма.
– Неработающий унитаз с позиций Дао есть вещь, прекрасная в своей изначальной простоте! – вещал Колян, галопируя в сторону остановки маршруток. – И его естественную силу легко потерять, если от этой простоты отказаться. Если мы найдем в текущем состоянии сливного бачка достоинства, мы обретем счастье гармонии с…
– С неработающим унитазом? – подсказала я.
– Со всей Вселенной, – невозмутимо закончил Колян.