– Это меняет дело, – пробормотала я, садясь и принимая сосуд с ароматным горячим напитком. – У-м-м! Настоящий кофе! Откуда?
– Я научился варить кофе в микроволновке, – гордо поведал Вадик. – Это оказалось очень просто: нужно взять чашку, насыпать в нее молотый кофе и залить горячей водой из поилки.
– То есть из кулера, он же бойлер? – уточнила я. – Ерунда, там же не крутой кипяток, ничего не получится!
– Дослушай сначала! Потом чашку нужно поместить в микроволновку и включить печку на тридцать секунд. За это время кофе успевает свариться, подняться и вспениться.
– А если он поднимется слишком быстро? – спросила я, жестом приглашая войти Сашеньку, заглянувшую в редакторскую из коридора.
– Если он поднимается слишком быстро, нужно его немного охладить, – с удовольствием сказал Вадик. – Для этого я открываю дверцу. А если он поднимается слишком медленно, то его нужно еще немного подогреть.
– Извините, – прошептала покрасневшая Сашенька, поспешно ретируясь в коридор.
– Сашок, а ты разве не хочешь попробовать горяченького? – крикнул ей вслед Вадик. – Вернись, у меня на всех хватит!
Я захихикала, прикрываясь чашкой.
– Я что-то не то сказал? – Вадька растерянно посмотрел на меня.
Я не успела ему ответить. Дверь редакторской распахнулась настежь, ударившись ручкой о стену. В кабинет с горящими любопытством глазами влетели Слава и Серж.
– Чем вы тут занимаетесь? – закричал Слава, переводя взгляд с меня на Вадика и обратно, что выглядело так, словно он следил за игрой в пинг-понг.
– Где, где секс? – вторил ему Серж, бледный после няо-сяо-терапии, но вполне живой.
– Спятили, да? – сухо спросила я, со стуком опуская на деревянный подлокотник дивана кофейную чашку.
– Какой секс? – Вадик тоже азартно заблестел глазами.
– Тебе лучше знать, – сказал ему Слава. – Это же у тебя то поднимается, то не поднимается, то остудить надо, то разогреть!
За спинами мужиков маячила фигурка Сашеньки.
– Дураки вы, это он про кофе говорил! – объяснила я, вставая с дивана. – Рассказывал, как варить молотый кофе в микроволновке.
– Правда? – Слава нашел взглядом смущенного Вадика.
Тот кивнул.
– Ну, это тоже интересно, – сказал режиссер, быстренько занимая освободившийся диван. – Поведай и нам тоже.
Я взяла с подлокотника чашку с недопитым кофе и пошла искать тихое место, свободное от шутников и идиотов.
Самым тихим и спокойным местом оказался балкон, выходящий на оживленный перекресток. Правда, там отчаянно звенели трамваи, рычали и гудели машины, топали пешеходы и лаяли собаки, но все это не шло ни в какое сравнение с нашим студийным бедламом. Я присела на продавленный плетеный стул, допила быстро остывающий кофе и проанализировала свой сон. Сотовый телефон был при мне, болтался на поясе, и, чтобы проверить свои выводы, я сразу же позвонила Венечке.
– Быстро говори, что тебе нужно, у меня ослица рожает! – скороговоркой отозвался Венька.
– Весело тебе, – сочувственно заметила я. – Тогда говорю быстро: мне нужно знать, как скоро наступает смерть от укуса арлекинового аспида. Вообще такая змея может убить человека?
– Спрашиваешь! – воскликнул Венька с такой гордостью, как будто убойная сила аспида была его личной заслугой. – Да самый известный из аспидов – гамадриад, или королевская кобра, – в топ-десятке наиболее ядовитых змей мира стоит аж двумя позициями ниже арлекинового аспида, хотя яд этой самой кобры за четыре часа убивает слона!
– Слона мне не надо, – пробормотала я, выключая трубку.
Сопоставление фактов вкупе с интуицией привели меня к мысли, что Димина мать умерла вовсе не от сердечного приступа. По моей версии, кто-то украл в Венькином зверинце ядовитого гада и науськал его на нежащуюся в ванне Аделаиду. Только как он это сделал? Проще и вернее всего было бы прямиком зашвырнуть змеюку в воду, но тогда убийца сильно рисковал оказаться следующей жертвой аспида Фани. В то, что кто-то выдрессировал и приручил гада, мне не верилось: известно же, что артисты, выступающие со смертоносными удавами, демонстрируют публике не осознанные действия, а, наоборот, бездействие рептилии. Добиться его не так уж сложно: прежде всего сытые змеи весьма пассивны, а наиболее простой способ понижения их активности – температурный. Предположим, убийца до отвала накормил змеюку и доставил ее в Аделаидины хоромы в переносном холодильничке, но уж после купания в горячей ванне Фаня должна была очень сильно взбодриться! На месте убийцы я бы постаралась в этот момент оказаться подальше от дома номер восемь по улице Школьной! А заодно и от соседних домов, ведь шустрая Фаня легко домчала до Иркиного малинника!
То есть змея должна была цапнуть Аделаиду в отсутствие убийцы… Тут у меня концы с концами никак не сходились. Побуксовав немного, я поняла, что ни до чего не додумаюсь, пока не увижу своими глазами место преступления. Ну-ка, вспомню-ка я, как выглядит дом на Школьной, восемь… На окнах первого этажа решетки, это точно, а вот насчет второго я не уверена!
Я снова отцепила с пояса мобильник и набрала номер Ирки.
– Ириш, у тебя есть длинная лестница? – спросила я.
– Четырехметровая стремянка. А тебе зачем?
– Да так, просто подумала: «А нет ли случайно у Ирки четырехметровой стремянки?» – Я уклонилась от ответа. – Ты никуда не собираешься? Побудь дома еще с полчасика, пожалуйста, я к тебе сейчас приеду!
Вернув трубку сотового на ее законное место, я покинула балкон, забрала с рабочего стола свою сумку, попрощалась с коллегами и поспешила на трамвайную остановку. Было начало пятого, и я полагала, что успею с помощью Иркиной стремянки забраться в дом на Школьной, быстренько там оглядеться и вернуться к себе еще до прихода с работы мужа. Няне, правда, пришлось бы на часок задержаться, но я готова была заплатить ей сверхурочные.
Однако уже в пути я сообразила, что не учла одно важное обстоятельство, а именно то, что в данное время года световой день заканчивается уже после двадцати часов. Стало быть, запланированное мной на сегодняшний вечер незаконное вторжение в дом покойной гражданки Титоренко придется перенести на более позднее время. Не полезу же я в чужой дом при свете дня! Не хочется, чтобы кто-нибудь из бдительных соседей принял меня за грабителя и вызвал милицию.
Поэтому я внесла в первоначальный план действий некоторые коррективы и сделала определенные приготовления.
– Держи, это тебе! – сказала я Ирке, протянув ей первый из тех свертков, которые принесла с собой.
– Это что такое? – удивилась подруга, развернув цветную бумагу.
Под шуршащей розовой фольгой обнаружился стеклянный сосуд, начиненный сиреневыми гранулами, в которых помещался крупный глянцевый желудь – проросший, с задорно торчащим красно-зеленым побегом.