– Ты знала о наших отношениях, – с нажимом произнес Матвей. – Все в прошлом, это правда! Но сейчас, когда она обратилась ко мне... я не смог ей отказать. Не спрашивай, почему. Что-то меня заставило, и, как видишь, не зря я за это взялся.
Астра боролась внезапно с вспыхнувшей в душе ревностью. Отвратительное ощущение! Притязания на чью-либо свободу ничем нельзя оправдать. Особенно любовью...
«Люблю ли я его? – думала она, глядя на сидевшего перед ней мужчину. – Иногда мне кажется, что да. Иногда меня захлестывает тоска... которую он не может утолить. Бывает ли вообще безоблачное счастье? Или это – лишь химера, приводящая в смятение душу?»
– ...фактически, Калмыков привел меня к Долгушиной, – донеслось до нее. – Теперь мы должны выяснить, чье тело обнаружили на пожарище. По-моему, тебе стоит позвонить Борисову.
– Какое тело?
– Да ты меня не слушаешь! – возмутился он.
– Я слушаю... впрочем... Прости. Какой пожар? Где?
– Калмыков свихнулся и убил свою любовницу... в припадке страсти или ярости, – повторил Матвей. – Лариса давно говорила мне, что он склонен к насилию во время секса. Это его возбуждает! Он употребляет стимуляторы, прибегает к извращенным ласкам. Думаю, он не совладал с собой, а когда очнулся и сообразил, что натворил... решил поджечь дом и уничтожить все следы своего преступления.
– То есть... дом, где они встречались с любовницей, сгорел?
– А о чем, по-твоему, я тебе толкую? Вчера вечером я видел, как Калмыков привез Долгушину в Ласкино, а ночью в доме, где они остановились, начался пожар. Это наверняка поджог! К утру остались одни головешки и обугленное тело, предположительно, женское...
– Ты считаешь, это Долгушина?
– А кто же еще? Калмыков-то жив!
– Ты видел, как она входила в дом?
– Я видел, как она садилась в машину Калмыкова.
– Где это было?
– На Преображенке. Не люблю улицы рядом с кладбищем. Ужасно уныло и мрачно. Кстати, они с Мими – соседки.
– Постой, – удивилась Астра. – Ты ничего не путаешь?
– Конечно, нет! Я еще вспомнил секретаршу из «Маркона», подумал, уж не она ли и есть любовница Калмыкова?
– То была улица Преображенский Вал?
– Ну да.
– Ничего подобного! Долгушина дала мне другой адрес. Улица Стромынка, дом... Подожди, тут явно закралась какая-то ошибка. Долгушина живет на Стромынке, а не на... Разве ты знаешь ее в лицо?
– Нет. Откуда? Ты же с ней разговаривала, а не я.
– Тогда с чего ты взял, что в машину Калмыкова садилась именно она? Как она выглядела?
– Стройная, в длинном темном плаще... в шляпе с полями...
– Значит, ты ее не видел! – отрезала Астра. – Это могла быть любая другая женщина.
– Но дом-то снимала Долгушина. Так мне сказал хозяин, Александр Топорков. Ему нет смысла лгать.
– Ты не допускаешь, что Калмыков приехал в Ласкино с сообщницей, и они вместе убили Долгушину? Или Калмыков с Долгушиной убили ту, другую? Вдруг это та самая Донна Луна? Кто-то обманул тебя, Карелин, и втянул в опасную игру! Я даже догадываюсь, кто. Теперь ты очевидец убийства. А то и соучастник!
– Это уж слишком! Меня там никто не видел... и мотива у меня нет...
– Вот ты уже и оправдываешься! – торжествующе улыбнулась Астра. – Заметь, кто-то мог заснять, как ты крутишься у дома, который той же ночью загорелся!
Он вспомнил, что фотографировал машину Калмыкова, захватив в кадр и часть «избушки», и ему стало не по себе.
– Зачем Ларисе меня подставлять?
– Женщины мстительны. Она не простила тебе измену. Надеялась на твое возвращение, а когда убедилась, что надежды больше нет, решила тебя наказать.
Он готов был согласиться с ее доводами, но только на мгновение. Нет, Лариса не так умна, она не умеет просчитывать все ходы наперед. Ее захлестывают амбиции, а это вредит рассудку.
– Значит, Долгушина сочинила свою историю неспроста, – добавила Астра. – Она сплела хитрую паутину, в которой мы оба завязли!
– Нечего строить пустые предположения. Так мы еще сильнее запутаемся. Надо ехать к Калмыкову и серьезно поговорить с ним.
– Он просто пошлет нас подальше.
– Не пошлет. У меня кое-что есть для этого разговора. Снимки, которые заставят его раскрыть карты.
Красный «Мерседес» стоял в подземном гараже, грязный, с налипшей кое-где на колесах раздавленной травой. Лариса осторожно присела, разглядывая эту траву. Мозги у Калмыкова явно набекрень, раз он даже машину забыл помыть.
– Где его носило?
Муж лжет, это ясно, как день. Ночевал он не в офисе, а у своей подружки. Вряд ли та живет в городе, скорее, где-нибудь в Подмосковье. На асфальте трава не растет...
– Угу, – подтвердила свою догадку Лариса, поднялась и открыла багажник.
Содержимое заставило ее присвистнуть, хотя свистеть она едва умела – по-детски, глухо и сипло. В багажнике валялись странные предметы: моток крепкой веревки, топорик, фонарь... этот набор дополняли спортивный костюм огромного размера, кроссовки и шапочка, а также какой-то узел с вещами.
В первую очередь Лариса осмотрела топорик – нет ли на нем следов крови. Крови не было. Впрочем, топорик легко вытереть... Веревка тоже была чистой, как будто ею не пользовались. Кроссовки, похоже, никто не надевал...
– Тьфу-ты... – обескураженно прошептала она. – Сорок третий размер, как у Калмыкова. И костюмчик его...
Лариса боязливо потянулась к узлу. Вдруг там окровавленная одежда... или, не дай бог, части тела?!
– Тогда бы здесь уже натекла лужа крови...
С этими словами она развязала старое покрывало, которое Калмыков на всякий случай возил с собой: завернуть что-нибудь, подстелить... Внутри оказалась смятая одежда – черное пальто, брюки и туфли. Кажется, в них муж вчера утром уходил из дому.
Лариса тщательно обшарила карманы пальто – носовой платок, мятная жвачка, обезболивающие таблетки... все. На рукавах затяжки... застрявшая колючка...
– Что за ерунда?..
Брюки внизу замызганы, как будто Калмыков пешком пробирался по каким-то зарослям. На туфли вообще смотреть страшно... Не удивительно, что он переоделся в новое. Но почему он связал грязные вещи в узел и оставил в багажнике? И где он менял одежду? Не иначе, как здесь же, в гараже... Небось, собирается узел выбросить. Неслыханно!
Она взглянула на резиновый коврик, куда водитель ставит ноги – та же грязь, трава. Грязь успела засохнуть.
– Черт!
Лариса опустилась на сиденье «Мерседеса», унимая сердцебиение, и задумалась. Испачканные вещи, веревка и особенно топорик привели ее в ужас. Картинки, одна страшнее другой, замелькали в ее сознании. Калмыков привозит свою любовницу в лес, убивает... роет яму, закапывает в лесу труп... Или нет, не закапывает... с его-то весом и одышкой это вряд ли возможно... прячет тело в каких-нибудь зарослях, присыпает его землей, палыми листьями, еловыми ветками...