– Мяньяк... – выдохнула она, чувствуя подступающую к горлу тошноту. – Псих! Он сошел с ума... Господи! Что же теперь делать?!
Она забыла, как проклинала ту неведомую ей женщину, забыла о своих опасениях по поводу развода, нищеты, скитаний и думала теперь только об одном: если Калмыков – убийца, он не пощадит никого, он попросту не способен рассуждать здраво. Разве не было случаев, когда жены бизнесменов пропадали... и их потом так и не находили? Что Калмыкову стоит убить ее, вывезти в лес и закопать там...
Ее воображение разыгралось, нервы трепетали, сердце колотилось. Она не придумала ничего лучшего, как набрать номер Матвея... но тот сбросил звонок. В гараже пахло железом, резиной и бензином, отчего у Ларисы разболелась голова. Она не выносила таких запахов...
– Да возьми же трубку!
Матвей нарочно издевался над ней, дразнил. Она бы с удовольствием задушила его, разорвала на мелкие кусочки! Каков наглец!
– Что ты здесь делаешь?! – прогремело над ней.
Она дернулась всем телом и подняла глаза... В нескольких шагах от машины стоял Калмыков, уставившись на нее диким взглядом...
* * *
Матвей вел автомобиль, неотступно думая о Ларисе и о том, что опять свело их вместе. Алевтина Долгушина неспроста напросилась Астре в клиентки! Неспроста всплыла старая история о Донне Луне, а за мнимой смертью последовала подлинная. Правда, умер не директор фирмы «Маркон»... Возможно, Долгушина действительно опасалась за свою жизнь. Или играла роль, которая неожиданно воплотилась в реальности...
Неспроста события развиваются не где-нибудь, а в Преображенском. В бывшем царском селе, облюбованном еще «Тишайшим» монархом, Алексеем Михайловичем, который построил здесь летний дворец и основал первый в России профессиональный театр. Сюда он привозил своих детей. «Благословенная колыбель Петрова»... Здесь прошли детские годы будущего самодержца, здесь он забавлялся шутливыми баталиями, отсюда берут начало «потешные» полки. Здесь Петр спустил на Яузу свой первый ботик...
На старых подмостках кто-то пытается поставить хорошо забытую пьесу.
Астра молча сидела рядом с Матвеем, смотрела на ночной город. Улицы были ярко освещены, зато во дворах стоял неподвижный мрак, кое-где рассеянный фонарями и горящими окнами домов.
– Калмыкова вызывать на встречу поздновато, – сказала Астра, показывая Матвею дорогу. – Вот сюда сворачивай...
– Может, заедем сперва к Мими?
– Нет, к Долгушиной... Проверим: вдруг она дома?
Оба не сомневались, что никого не застанут. Так и вышло. Гулкий подъезд, долгие звонки в дверь... тишина, ни звука в ответ.
– У нее должны быть какие-то родственники в Москве, – уже в машине предположил Матвей.
– Не обязательно. Мы даже не знаем, москвичка она или приезжая.
– Ну что, поехали к Мими? Как ее фамилия?
– Грибова, – напомнила Астра. – Она единственная, кто знал Донну Луну... единственная, кто перешел в «Маркон» с прежнего места работы. Истомина, ее бывшая начальница, уверена, что секретарша имеет виды на Тетерина...
– Редко какая секретарша не имеет видов на босса! Сколько ей лет? Двадцать шесть, кажется? Замуж пора, а достойного жениха все нет... Почему бы не окрутить того, кто под боком?
– Тетерин женат.
– Ой, не смеши меня! Кого это останавливает?
Астра только вздохнула.
– Будем гулять по скверу в ожидании дамы с собачкой? – спросил он.
– Нет. Нельзя терять время. Она могла уже выгулять таксу.
– Как скажешь.
– Вот ее дом.
Они поднялись по лестнице на третий этаж. Ступени были истерты, перила проржавели.
– Еще до войны строили, – сказал Матвей, оглядываясь. – Старая улица.
Эхо подхватило его слова и унесло наверх, в желтый сумрак лестничных пролетов.
Астра позвонила. За железной дверью никто не отозвался. Даже собака не залаяла.
– Странно! Такса должна была бы подать голос...
– Есть такие собаки, которые вообще не лают. Обленились.
– Руди! Руди! – позвала Астра, приникнув ухом к двери. – Руди!
Из квартиры напротив выглянула бойкая старушенция, укутанная в шерстяной платок.
– Вы чего безобразничаете?! – дребезжащим голосом завопила она. – Вы чего шумите?
– Мы к вашей соседке пришли. Она нам обещала собачку дать. Щенка от ее таксы!
– Руди – это кобель! – воинственно заявила старушенция. – А вы – хулиганы! Покоя людям не даете...
– Извините... Где мы можем все-таки найти Грибову? – миролюбиво улыбнулся Матвей. – Она нам очень нужна. Мы разводим таких же такс, как Руди. Может, ваша соседка одолжит нам своего песика на пару дней?
От его улыбки старушка смягчилась. Ее морщинистое личико дрогнуло, в щелках глаз промелькнули искры дружелюбия. Безукоризненная вежливость, а главное, приятная внешность Матвея действовали на старушек безотказно.
– Если собака не лает, значит, Грибова ее с собой взяла, на прогулку. Они каждый вечер прогуливаются. Собачке же надо... вы понимаете! Грибова водит своего Руди в сквер... она воспитанная девушка. Я ее попросила не выпускать собаку на клумбы, и она послушалась. А некоторым хоть кол на голове теши! Скверик-то у нас маленький, чудом уцелел... я вам расскажу, как туда пройти.
Соседка подробно описала дорогу к скверу, за что Матвей горячо ее поблагодарил.
Они решили пройтись пешком. Улица была пустынна. Небо к вечеру очистилось, ветер стих, и над крышами висела блеклая луна в окружении звезд.
– Чувствуешь, прелью несет? С кладбища...
– Не нравится мне все это... – выдохнула Астра. – Сердце не на месте.
– Мими каждый вечер выгуливает собаку, ты сама прекрасно знаешь.
– Знаю, но...
Сквер представлял собой маленький, плохо освещенный садик из лиственных деревьев, с протоптанными в траве дорожками. В это время тут бывало не много людей, особенно осенью, когда рано темнеет. Откуда-то из зарослей раздался протяжный тоскливый вой...
– У меня кровь стынет в жилах, – сказала Астра, поеживаясь.
Она надела слишком легкую курточку и теперь мерзла. Когда она говорила, было видно ее дыхание, клубами вылетавшее изо рта. Ночи становились холодными.
– М-да... угрюмое место для прогулок выбрала госпожа Грибова, – заметил Матвей.
– Какой тут выбор? Или во дворе гуляй с таксой, под крики соседей, или...
Она споткнулась на полуслове, увидев двух парней, которые стояли под деревом и что-то рассматривали. Рядом выла собака...
– Ребята, вы зачем пса мучаете? – крикнул Матвей.