* * *
Субботний день выдался сумрачным. Потеплело. Время от времени начинал идти мелкий снежок.
- Сегодня у Риммы выходной, - сказала Ева за завтраком. - У нас на девять тридцать назначен урок испанского.
- Людмила тоже будет дома? - спросил Славка.
- Я надеюсь. Болеет она по-настоящему.
- Ты уверена?
Ева недовольно хмыкнула.
- Доедай быстрее, я пошла одеваться. Вместо того чтобы гадать на кофейной гуще, поедем и сами посмотрим.
По дороге они дважды попадали в пробки.
- Надо было ехать на метро, - ворчал Смирнов. - И зачем я только покупал новую машину?
За окнами салона густо валил снег. Молочная пелена застилала видимость. Автомобили сигналили, водители ругались. Ева вздыхала, приоткрывала дверцу и смотрела вперед, на вереницу машин.
- Это не поможет, - сказал сыщик. - Так или иначе, мы опоздаем.
Но они все же успели: позвонили в дверь ровно в половине десятого. Открыла им Римма. Она выглядела усталой, под глазами залегли синие тени. Удивилась:
- Вы вдвоем?
- Надо поговорить, - решительно сказал Всеслав, помогая Еве снять шубу. - Ваша подруга дома?
- Где же ей быть-то? - тоскливо вздохнула Лудкина. - Температура высокая, кашляла всю ночь. Наверное, у нее воспаление легких. А врача ни за что вызывать не хочет! Наказанье мне с ней. Вдруг помрет…
Кажется, Римма сама испугалась того, что сказала. Махнула рукой, приглашая гостей в ободранную кухню, где все утро тщетно пыталась навести подобие порядка.
- Живем, как на вокзале, - посетовала она. - Тошно. И деньги тратить на ремонт неохота. Квартира-то чужая.
Смирнов сочувственно кивал, поддакивал. Ева беспокойно оглядывалась.
- Можно посмотреть на вашу больную? - спросила она.
- Поглядите, чего же, - согласилась Лудкина. - Может, посоветуете, что мне с ней делать? Я всю ночь около нее просидела. Плохая она совсем! Бредит… Таблетки не помогают.
Ева прошла к комнате Людмилы, приоткрыла дверь. Шторы на окнах были задернуты, на кровати лежала укутанная одеялом женщина. Слышалось ее тяжелое, хриплое дыхание, прерываемое невнятным бормотанием.
Ева на цыпочках приблизилась к постели, наклонилась… платка на больной не было. Видимо, мечась в жару, она его сбросила. Ее густые темные волосы на лбу и у висков прилипли к влажной коже лица, приоткрытые губы красивой формы шевелились, но ни слова разобрать было нельзя. Состояние Людмилы за прошедшие дни резко ухудшилось, и, глядя на ее лихорадочно горящие щеки, Ева прониклась опасениями Риммы Лудкиной. Здесь нужен врач, и как можно скорее!
Задумавшись, она вернулась в кухню, где Римма наливала чай в большие зеленые чашки. Смирнов резал ломтиками лимон. Они что, собираются чаевничать?
- Присаживайтесь, - вымученно улыбнулась Лудкина. - У меня со вчерашнего дня крошки во рту не было. Прибежала с работы, а тут… Людмила бредит, кашляет. Я хотела «Скорую» вызывать, так она - ни в какую!
- Что ж вы ее слушаете? - возмутилась Ева. - А если она и правда…
- Вы нас обманываете, Римма! - напустив на себя строгость, перебил Смирнов. - Потому что ваша подруга Людмила уехала в Испанию! Не так ли?
Глаза Лудкиной вмиг наполнились слезами.
- Откуда вы знаете? - прошептала она.
- Какая разница? - грозно продолжал сыщик. - Та женщина в комнате, кто она? Возможно, настоящая Людмила Дронова никуда не уезжала? Вы ее убили!
Римма побледнела, вздрогнула, как от удара.
- Да вы что?! Бог с вами! Люська в Испании, живая и здоровая… клянусь! Она обещалась написать, как только устроится и для меня работу подыщет.
- А кто проживает в этой квартире под ее именем?
Римма молчала, ее глаза забегали.
- Я слово дала, - пробормотала она, нервно теребя воротник халата. - Пообещала никому не выдавать тайну! Не надо было никого ни о чем просить… Подумаешь, следит кто-то, в квартиру залез… ничего страшного, разобрались бы сами как-нибудь. Меня кровавое пятно испугало. И Машу тоже, она прямо обезумела, как его увидела. Это смерть моя пришла, говорит…
- Какую Машу? - насторожился Всеслав.
- То есть Людмилу… - совсем растерялась Лудкина. - Ее на самом деле Машей зовут. Это моя подруга из Кострова. Мы ничего плохого не сделали!
Она заплакала, громко шмыгая носом.
- Я незаметно взял ворсинки от вашего ковра, - угрожающе повысил голос Смирнов. - И отдал их на экспертизу. Рассказывайте все, как на духу, Римма, - дело очень серьезное!
Ева раскрыла было рот - сообщить, что кровь оказалась говяжьей, но под взглядом Славки осеклась, поспешно сделала глоток из чашки с остывшим чаем. Лучше она будет молчать и слушать.
Лудкина судорожно вздохнула, как перед прыжком в ледяную воду. Слово экспертиза произвело на нее устрашающее впечатление.
- Понимаете… я не вру! Люське надоело вкалывать на рынке, и она стала подыскивать себе другую работу. Тут подвернулась Испания. Она пошла на курсы языка, оформила документы… сказала, что все разузнает и поможет мне перебраться туда же, в Альмерию. Это город такой на берегу моря. Мы с ней на море ни разу в жизни не были, все мечтали только. Люська из Самары, вернее, из поселка под Самарой, я из Кострова… что мы видали-то? А тут случай подвернулся. Загорелись мы с ней! Ну, проводила я ее, начала язык учить… Мне уже тридцать стукнуло, пожить хочется по-человечески, семью создать. Вдруг я мужчину себе найду там, в Испании?
Она замолчала, умоляюще глядя на Смирнова и Еву, прижимая руки к груди.
- Так Людмила Дронова уехала? - спросил сыщик.
- Конечно. В Альмерию, как и собиралась. Вы мне не верите? - Она вскочила, сбегала в гостиную и вернулась с пачкой фотографий. - Вот! Люська - крашеная блондинка, длинная и худая, как жердь. Они с Машей очень разные, и по комплекции, и… вообще. Вот мы с Люськой прошлый Новый год встречаем, а вот в аэропорту сфотографировались на память, перед ее отлетом из Москвы. Видите? Живая она, стоит себе, улыбается! Как вы могли подумать?
- Значит, та женщина, которая лежит в комнате, ваша подруга Маша? - уточнила Ева.
- Ну да… Маша Симанская из Кострова. Мы с ней в одном классе учились! Дружили - неразлейвода. Вроде бы нас ничего не могло связывать… а мы тянулись друг к другу. Маша - умная, красивая, образованная. Она учительница музыки, не то что я! В школе все девчонки ей завидовали.
- Почему?
- Мальчики всегда обращали на Машу внимание, ухаживали за ней. На вечере, в компании, на прогулке, где угодно - ее окружали кавалеры. Женщины к таким вещам относятся ревниво. Они думают, что в Маше нет ничего особенного и она незаслуженно пользуется у мужчин симпатией. В чем-то они правы. Хотя… разве нам судить, кто чего заслуживает? А я Маше никогда не завидовала, поэтому наша дружба была и остается искренней. Мне нравится быть с ней рядом… не могу объяснить, по какой причине. Она может поделиться со мной своими амурными секретами без опасений вызвать ревнивую неприязнь или быть неправильно понятой. Наверное, мне в жизни не хватает как раз того, что у Маши есть в избытке; и отношения с ней, ее откровения делают меня участницей событий, которые со мной не происходят. Я греюсь в ее лучах…