– Алка, вы там пьете? – спросила я.
– Я – нет, а он пьет! Еще как пьет! – с непонятной гордостью ответила подружка. И добавила еще: – Из пипетки.
«Так, мне все… – начал было мой изобретательный внутренний голос».
– Молчать! – гаркнула я. – Ни слова больше! Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! Трошкина, я иду к тебе!
Я сбежала по лестнице на два этажа вниз, Алка открыла мне свою дырчатую дверь и предупредила:
– Не шуми, он спит!
– Нажрался и отрубился? – с презрением к незнакомому алкашу и к самой подружке, опустившейся до такого кавалера, спросила я.
– Ага! – Трошкина умиленно улыбнулась. – Я накрыла его тряпочкой, и он подумал, что наступила ночь!
– Он еще и дебил? – ужаснулась я.
– Да, глуповат, но с возрастом это пройдет, – сказала подружка и потянула меня в кухню. – Смотри, какой смешной!
– Это он? – уточнила я, приподняв край полотенечка и заглянув в обувную коробку. – Твой новый друг, тот самый желторотый юнец? Я должна позвонить Зяме.
Меня разбирал смех, поэтому я не смогла толком объяснить сердитому братцу суть недоразумения, просто попросила его срочно спуститься к Трошкиной. Зяма прибежал через минуту, даже не переменив наряд. Увидев легендарного Желторотика, он расцвел улыбкой и на радостях стал неумеренно нахваливать Алкину доброту и самоотверженность.
– Да ладно тебе, какая там особенная самоотверженность! – одернула его я. – Она всего лишь подобрала упавшего с дерева птенчика. Это же воробышек, а не крокодил!
– Алка, а ты подобрала бы упавшего с дерева крокодила? – спросил Зяма.
Трошкина, думая о чем-то другом, машинально кивнула, потом опомнилась, помотала головой и сказала:
– Он не с дерева, он из самолета выпал.
Мы с Зямой переглянулись. Во взгляде брата я прочитала беспокойство.
– Трошкина, эта птица, часом, не на голову тебе упала? – мягко спросил он.
– Держа в клювике кирпич! – пробормотала я.
Мой неугомонный внутренний голос радостно сообщил:
«А мне все понятно! Если с самолетов падают воробьи – значит, сельскохозяйственная авиация бомбардирует поля естественными истребителями вредных насекомых!»
– Умолкни! – попросила я.
И, поскольку воробьиная тема меня уже сильно утомила, предложила присутствующим вернуться к нашим баранам. Это фигуральное выражение сбило Зяму с толку, он не понял, что я говорю о детективном расследовании, и с живым интересом спросил у Трошкиной:
– А ты и баранов тут держишь? Каких, австралийских?
– Ты что? Чем бы я их тут кормила? – Алка покрутила пальцем у виска и упорно вернулась к теме содержания домашних животных. – Люди, кто знает, чем кормить птенца?
– Червяками и мухами, – уверенно ответила я. – Вспомни, в детских книжках всегда рисуют птенцов с открытыми клювами, в которые пернатые родители роняют здоровенных дождевых червяков.
– Не верь детским книжкам, художники врут! – хмыкнул Зяма. – Птицы кормят своих деток не целыми червяками, а полупереваренными, из клюва в клюв. Я знаю, я смотрел мультфильм про Бивеса и Бадхеда. Придется тебе, Трошкина, глотать и отрыгивать червяков!
– Может, я их просто вилочкой разомну? – неуверенно спросила Алка.
– Может, ты просто отдашь своего птенца на воспитание юннатам? – предложила я.
– Нет, не могу, – Трошкина покачала головой. – Я думаю, он не случайно возник на моем жизненном пути. Что, если это не просто воробей? Может, в прошлой жизни он был моим дедушкой?
Мы с братом в четыре глаза уставились на Желторотика.
– Я помню Алкиного дедушку, – после паузы сообщил Зяма. – Фома Фомич был маленьким, сухоньким, седеньким старичком. Да, налицо определенное сходство!
– Ты думаешь, Фома Фомич в каждом новом воплощении должен быть приговорен к малым формам? – усомнилась я, разглядывая пернатого «дедушку».
– Пойдемте к вам! – решила Алка. – Инка, ты пустишь меня за свой компьютер? Я залезу в Интернет и попробую узнать там что-нибудь об уходе за птенцами.
– Аллочка, зачем тебе старый Дюхин «Мак»? – ласково заурчал Зяма, сделав попытку приобнять Трошкину за плечики. Алка его порыва не заметила, так как снова потянулась за пипеткой, чтобы напоить Желторотика водичкой. – Пойдем ко мне, я дам тебе свой новенький ноутбук, и мы комфортно поработаем в Интернете на диване.
– Давай! – простодушно обрадовалась Алка, не распознав за любезностью коварства.
Накрыв Желторотика в его дырчатой коробке тряпочкой, мы покинули квартиру скотовладелицы и птичницы Трошкиной и перешли к нам, но прямо в прихожей были атакованы папулей.
– Дети, мне нужна ваша помощь! – объявил он, поигрывая шейкером.
– Картошку чистить я не буду! – на всякий случай предупредила я.
– С картошкой ничего делать не надо, у меня там перчики, – папуля оглянулся на кухню.
– А что надо делать с перчиками? – развеселившийся Зяма игриво подмигнул Алке.
– Надо провести дегустацию нового коктейля, – сообщил папуля. – Только напиток алкогольный! Вы готовы?
– Всегда готовы! – Зяма лихо отсалютовал, предупредительно распахнул перед Трошкиной дверь своей комнаты, а папуле вполголоса сказал: – Давай тащи свой экспериментальный алкоголь, но только не торопи нас с рассказом о наших ощущениях, не мешай вдумчивой дегустации, ладно?
Дегустировать спиртное в одиночку мне было неинтересно. Преодолев ощутимое сопротивление братца, который попытался захлопнуть дверь перед моим носом, я вошла в его комнату и устроилась на софе бок о бок с Алкой. Та первым делом водрузила себе на колени ноутбук и пошла аукать в Интернете специалистов по птицеводству. Зяма заскучал было, но я быстро оживила его внимание, рассказав новость, которую принес Макс Смеловский – про роковую бритву с остатками волосяного покрова Бронича. Заодно поведала и свои соображения по этому поводу:
– Бронича подставили! Не убивал он эту Цибулькину. Когда ты уходил, она была жива, а шеф уже начал буянить под дверью, и буянил он там до тех пор, пока его в милицию не забрали. А через полчаса пришла домработница и обнаружила хозяйку квартиры мертвой.
– Значит, в промежуток времени после моего ухода и до появления домработницы у Леночки побывал кто-то еще? – здраво рассудил Зяма. – Тогда этот «кто-то» мог попасть в квартиру только после того, как вызванный соседями милицейский наряд забрал из-под двери лютующего Бронича.
– А по знаменитой пожарной лестнице убийца не мог забраться? – спросила я на всякий случай.
– Это крайне маловероятно, – подумав, ответил Зяма. – Лестница заканчивается в трех метрах до земли, запрыгнуть на нее было бы проблематично.