– Что? – поразился Петр. – Уже завтра?
– Так я могу к вам подъехать? – нажимал майор, понимая, что нужно пользоваться первым шоком, пока подозреваемый еще ничего не понимает.
Разумеется, Петр разрешил к нему приехать. Майор добрался до Петроградской стороны и в реконструированном доме с селектором и охранником на входе нашел безутешно рыдающего тщедушного мужичка с обширной лысиной и водянистыми запавшими глазками. Майор поразился, до чего точно Петр похож на большую лягушку и как верно его описала Наташа. Когда Петр прошел в квартиру, выяснилось, что и ноги у него шлепают в точности как у жабы.
– Петр Владимирович, – представился он, сунув майору холодную и влажную лапку, потом повернулся и прошлепал в комнату, где уселся на диван возле небольшого комнатного фонтанчика.
– Я перезвонил Милиной маме, она все подтвердила, – прорыдал депутат. – Просто не могу поверить, Мила, всегда такая жизнерадостная и бодрая, и вдруг мертва. Как это случилось? Ирина Юрьевна сказала, что Милу убили и что делом занимается испанская полиция. Но я вижу, что наши тоже подключились. Молодцы! Честно говоря, я иностранцам в таких вопросах не доверяю. Что им наши проблемы, у них своих хватает. Так что же все-таки случилось с Милой?
– Это мы и пытаемся выяснить, – сказал майор. – Скажите, вы знали, что Мила употребляет наркотики?
– Вообще-то я догадывался, – начал Петр. – Понимаете, раньше я работал в области медицины, ну сейчас могу сказать, дежурил в вытрезвителях, поэтому мне легко определить человека, находящегося под действием какого-то наркотического средства. У Милы часто неестественно блестели глаза, была повышенная потребность двигаться, а иногда замедленная речь. Да, я догадывался.
– И ничего не предприняли?
– Нет, она меня не слушала.
– А вы не знаете человека, который мог бы поставлять ей наркотики? – спросил майор.
– Откуда же мне знать? – удивился депутат. – Мила не посвящала меня в свои дела. Да и виделись мы с ней не так уж часто.
– А в последний раз когда вы ее видели?
– Уже больше двух месяцев назад, – сказал Петр. – Да, дело было еще летом. Я как раз вернулся из Италии, привез Миле несколько сувениров, мы встретились в кафе на Невском, я ей их передал, и она убежала. Сказала, что у нее есть срочное дело.
– Что за дело, не сказала?
– Нет, – немного помедлив, ответил Петр.
От внимания майора не укрылась эта незначительная для всякого другого пауза, и он пронизывающим взглядом уставился на депутата.
– Понимаете, я солидный человек, у меня прочное положение в обществе, – вконец смутившись, забормотал Петюнчик. – Если бы узнали, что я натворил, это здорово навредило бы моей карьере. Надеюсь, вы поймете меня и не выдадите моей тайны?
– Да в чем дело-то? – разозлился майор. – Вы доставали для Милы наркотик?
– Боже мой! – ужаснулся Петр Владимирович. – Конечно, нет!
– Тогда что?
– Я решил проследить за Милой. Я понимаю, что это детская выходка, но Мила всегда была окружена завесой таинственности. Меня это немного бесило, я хотел знать, что она за человек, чем занимается, чем интересуется. От меня она всегда отделывалась общими фразами. А в этот вечер я так готовился к нашей встрече. А еще раньше в Италии я обегал множество магазинов, стараясь выбрать для нее подарок пособлазнительней и пооригинальней. Шел к ней на встречу, заранее предвкушая, как она сорвет оберточную бумагу, откроет коробку, заглянет внутрь, обрадуется. Она же просто торопливо чмокнула меня в щеку, выпила чашку кофе, прощебетала, что сумочка очаровательна, а бусы просто чудо, и была такова.
– И вы пошли за ней? – спросил майор, поражаясь тому, как сходно действовали бывший наркоман Волков и уважаемый депутат Крюков.
– Да, – кивнул Петр Владимирович. – Я пошел за ней.
– И что же вы увидели? – теряя терпение, потому что каждое слово нужно было из депутата тянуть клещами, спросил майор.
– Она встретилась с мужчиной, – задумчиво произнес Петр Владимирович. – Ниже ее ростом, черноволосый, похожий на армянина. Он приехал на серебристом «Форде».
– За рулем был шофер? – спросил майор, мгновенно сообразив, что Мила встречалась с Аполлоном Митрофановичем, вряд ли в этой истории могло быть два серебристых «Форда».
– Нет, мужчина вел машину сам, – удивился депутат. – Шофера не было, так как мужчина сел вперед и Милу посадил рядом. Вот, собственно, и все, что мне удалось в тот раз узнать.
– О чем они говорили, вы не слышали?
– Нет.
– А что еще вы можете сказать про круг Милиных знакомых?
– У нее был муж, она мне говорила, что она его очень любит, но он жуткий лентяй, целыми днями валялся бы на диване, если бы Мила ему разрешала. Мне кажется, родом откуда-то с Украины. Родители у него умерли, кажется, этот факт Милу примирял с мужем. А вообще, по ее рассказам, он был какой-то странный. Работать толком не работал, отовсюду его выгоняли за прогулы, опоздания и пьянство.
– А Мила не рассказывала, друзья или приятели ее мужа Степана не приходили к ним домой?
– Мне Мила ничего такого не рассказывала. Напротив, она говорила, что удивляется Степану – столько лет прожил в Питере, а никакими связями не оброс. Постойте, кажется, у Степана был брат с женой. И жили они здесь, в Питере, в принадлежащей Милиному папе комнате.
– Какому папе?
– Ну, Виктору Антоновичу, – удивился депутат, и майор понял, что тот не в курсе счастливого, но несколько щекотливого отцовства Аполлона.
– А как, по-вашему, кто мог выгадать от смерти Милы и ее мужа? – неожиданно для самого себя спросил майор у Петюнчика.
– Если бы я не боялся показаться бестактным, то я бы сказал… Только не подумайте, ради бога, что я собираюсь занять ваше место. Просто в качестве предположения… Так вот, в первую очередь я бы заподозрил тех продавцов, которые доставляли Миле наркотики. Они могли бы спровоцировать несчастный случай. А во-вторых, я бы подумал о том, кто будет наследовать после Милы. И в первую очередь – о ее муже.
– А если предположить, что он на все сто процентов не виноват?
– Не уверен, – усомнился Петр Владимирович.
– Видите ли, дело в том, что Степан тоже мертв, и умер он раньше Милы. Так что вряд ли он виновен в смерти жены.
– Надо же! – ахнул Петюнчик. – Вы меня прямо в затруднительное положение поставили. Ну, если он умер раньше Милы, то наследником ее быть не мог, а значит, его родственники тоже отпадают. Детей у Милы не было, значит, все, чем она владеет, достанется ее матери. Как видите, следователь из меня никудышный, я ничем не смог вам помочь.
– Если вспомните что-нибудь странное из того, что касалось Милы, то обязательно позвоните по этому телефону, – попросил майор.