— А, ты об этом, — наконец-то серьезное лицо Рустема расслабилось, — это не я был на втором столбе.
— А кто? — тупо спросила Яна.
— Кукла, чучело.
Яна окончательно пришла в себя и, судя по обстановке вокруг, предположила, что она лежит на кровати в пресловутой местной гостинице для рыбаков и охотников, а на деле для маньяков и их жертв.
— А ты где был? — наконец она сформулировала вопрос, ощущая свою общую заторможенность и какую-то глухоту.
— Меня связали и бросили в погреб вместе с Олесей и ее матерью Еленой Евгеньевной.
— Где?
— В деревне Егора, где же еще! Нам в психушке вкололи снотворное и отволокли к нему.
— Надеюсь, что теперь его упекут в тюрьму?! Кто нас спас? — спросила Яна, трогая голову. Под пальцами оказались бинты. — Вот ведь черт!
— Ты уже давно в отключке, я решил все вопросы.
— Поясни?
— Твоя голова выдержит?
— Она еще и не то выдержит, — шмыгнула носом Яна, пытаясь скосить глаза в сторону, где на стене висело зеркало в металлической раме под старину.
— Ты не поверишь, но повязали всю банду, и Егора, и директрису, и их подручных.
— Звучит как в сказке…
— Лучше! Это же реальность! — подбодрил Яну Рустем.
— А Олеся? А ее мама?
— Все живы и здоровы, как и я, не считая пары царапин и пары синяков, полученных, как ты бы выразилась, от этого урода, — ответил Рустем.
— Я что-то не поняла, — насторожилась Яна, — а почему это меня хотели сжечь по-настоящему, а вместо тебя привязали чучело?
Рустем расхохотался.
— А тебе что? Завидуешь? Меня, может, на сладенькое приберегали? А если честно, то я не знаю… Я пришел в себя в окружении Олеси и Елены Евгеньевны, а тебя уже не было рядом. Честное слово, я пытался выбить дверь и решетку в окне, кричал, бесновался.
— В общем, пытался меня спасти? — довольно улыбнулась Яна.
— Вроде того, но никто не отреагировал на мои крики. Дверь открыли только сотрудники милиции. От них-то мы и узнали о твоем подвиге, о том, что ты у нас несостоявшаяся Жанна д’Арк.
— А как милиция-то узнала, да еще настолько вовремя? — заинтересованно спросила Яна.
— Ты не поверишь, — снова начал Рустем, откидывая волосы с лица. Причем признаков страха, тревоги или других подобных эмоций в нем не наблюдалось и в помине.
— Да уже поверила! Начинай!
— Все благодаря тебе, — ответил Рустем.
— Мне?! Я что, так кричала, что меня услышали в местном отделении милиции? — еще больше удивилась Яна.
— Нет, благодаря тому, что ты завела нас покушать в местное кафе. Владимира Царева помнишь?
— Местного Пинкертона? Конечно! Щупленький такой, в очках… твой сослуживец, которого ты не помнишь, — проявила чудеса памяти Яна.
— Так вот, он же все и сделал… это его дом был, его жена. Он на ночном дежурстве был, но заскочил домой, жена и рассказала о странных постояльцах у них в сарае и о том, что мы собираемся в психушку. Вова в сарай, а нас там уже нет… Тогда он в психушку, а там одна медсестра не выдержала и раскололась. Уж больно ей было жаль свою подругу, ту, которую убили. Она-то и поведала, что видела, как ее подругу в бесчувственном состоянии под присмотром директрисы отнесли и скинули в колодец. Что послужило поводом, она не знала. Теперь-то ясно, что разговор с тобой, то есть с нами. Видимо, нас подслушали, или она сама потом проболталась. Так что нас в желтом доме ждали, и эта чокнутая старушка с Ориона тоже вышла не случайно. Ей дали задание заманить нас в бункер и наверняка опять слушали, о чем мы будем говорить и что нам известно. Директриса арестована вместе со своими подручными, и думаю, что долго отпираться не будет. Ее обвиняют по серьезным статьям: убийство сотрудницы, насильственное удержание Елены Евгеньевны, другие пациенты, между прочим, проверяются. Ну и в преступном сговоре с Егором Шимякиным.
— А он? Что он?
— А ему тоже мало не покажется. Сговор с директрисой психушки, аморалку и покушение на ритуальное убийство. Из-за последнего пункта его не выпустят под залог до суда на свободу, — деловито пояснил Рустем.
— Йес! — возликовала Яна. — Все-таки мы разогнали эту шайку-лейку!
— Это точно! Я рад, честно говоря, что и мы при этом остались живы, — не смог не отметить Рустем.
— Что у меня с головой? — снова пощупала свои бинты Яна.
— Огромная шишка, но жить будешь, — ответил Рустем.
— Еще недавно я бы в этом усомнилась, — вздохнула Яна.
— Я рад, что с тобой все хорошо. Пусть у тебя другой парень, но я имею право сделать то, что сделаю, — проговорил Рустем, наклонился к ней и поцеловал.
Яна закрыла глаза и поплыла по волнам удовольствия. В конце концов, она не состояла в официальном браке, и ее чертовски привлекал этот парень. Она только что пережила шок, и, в конце концов, это был всего лишь поцелуй. Она могла найти еще с десяток причин, почему позволила себе это, но все равно не оправдалась бы в глазах общественных моралистов-максималистов, и ей было бы неудобно перед Карлом Штольбергом. Поэтому наилучшим вариантом для нее было просто спрятать «голову в песок», не задумываться о последствиях.
Наконец-таки она оторвалась от него.
— А… это… что? Кто?
— Что? — прожег ее взглядом Рустем.
— Кто убил Марию Литвак и ее любовника?
— Точных доказательств пока нет: но подозревается Шимякин.
— Зачем?
— Мотив неизвестен, но его вообще хотят психически освидетельствовать, так как его поведение уже в задержанном состоянии несколько неадекватно. Может, просто для острастки местного населения? Чтобы больше уважали и боялись?
— Мы-то с тобой сразу почувствовали, что он виновен во всех смертных грехах, — снова удовлетворенно произнесла Яна.
— Ага, и чуть ценой собственной жизни не доказали это, — подтвердил Рустем.
— Что с Олесей?
— Она с мамой, все хорошо. С тобой хочет поговорить следователь. Ты готова? — спросил Рустем.
— Кто бы сомневался, — хмыкнула Яна и лихо козырнула, — всегда готова!
На железнодорожных вокзалах всегда царит своя атмосфера. Особый микроклимат места без привязанности к чему-либо. Сюда люди либо приезжают, либо отсюда уезжают, а сам воздух наполнен хлопотами, мыслями о доме и родных, о каких-то планах, делах и надеждах. Кто в отпуск, кто, наоборот, на заработки. Лица сосредоточены, взгляды поверхностны, и все это под людской гул, под стук чемоданов на колесиках, под специфический запах железа, трущегося о железо. Яна любила вокзалы, они всегда вселяли надежду на новое и, естественно, лучшее. Они с Рустемом стояли на перроне в окружении провожающих, в роли которых выступали Олеся со своей мамой и Вова Царев.