Я - сингуляр | Страница: 36

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

На экране домофона видно, как Люша с Барабиным пересекли площадку, вот сели в лифт, а через сорок секунд внизу в холле раздвинулись дверцы грузового лифта. Первым вышел Барабин, Люша выдвинулся неспешный, как айсберг, потопивший «Титаник».

Я перешел на балкон, отсюда видно обе раскоряченные фигурки. Чувствую себя уродом и не могу понять, ну почему, почему не рвусь в эту гребаную Грецию смотреть на греческие развалины, почему отказался ехать в Индию смотреть на гребаные индийские развалины и почему не взял горящую путевку для поездки в Египет, где целых две недели по льготной цене можно смотреть на гребаные египетские развалины?

И вообще, почему меня не бьет истерический восторг при виде ночного горшка Рамзеса Второго? Только лишь потому, что сейчас унитазы намного удобнее?.. Но, во-первых, горшок самого Рамзеса, во-вторых, этому горшку пять тысяч лет!

Ну и хрен с ним, ответил я мысленно, что мне с этих пяти тысяч. Унитаз в моем туалете куда эстетичнее. И удобнее. И вода подается прямо в этот современный горшок, который даже по форме изящнее, красивше. Словом, не понимаю этого щенячьего восторга… Почему? Что со мной не так?

Глава 15

Стараясь справиться с депрессией, вот уж не думал, что я интеллигент до такой степени, самому противно, будто перешел на вкусную и здоровую пищу, подсчитал финансы и купил в кредит хонду, новенькую, сверкающую. Еще лет десять тому такая была бы верхом роскоши, но сейчас, увы, эконом-класса. Да и то в кредит.

Насобачился ездить довольно быстро, все мы еще в школе учимся водить машины, а коммуникатор показывает все улицы и переулки, предупреждает о поворотах, знаках и пробках.

Портрет Габриэллы, как ни странно, действует подобно иконе на православных. У православных мир – это одно, они – другое. Мир в том значении, старом, уже забытом, от которого осталось разве что «мирской», «мирские», а «Война и мир» переводится нашими придурками как «War & Peace», а не «War & World», как было бы правильно.

Еще пару раз Люша, Барабин, Константин и даже Тюпавин пытались меня затащить ехать дружной компашкой на Кипр, я устоял, за что зауважал сам себя и поблагодарил наблюдающую за мной со стены Габриэллу.

В последних числах августа они наконец отбыли на дальние юга, а я, ухлопав пару недель всего лишь на работу, додумался ездить к универу, занес в наладонник расписание всех лекций на астрономическом, и наконец однажды сердце затрепетало в ожидании чуда.

Я еще не понял, чего это оно всполошилось, будто собака, рядом с которой запустили фейерверк, но голова сама повернулась так резко, что хрустнули позвонки.

Пару мгновений я всматривался в веселую стайку девушек, сбегающих по ступенькам.

– Господи, – пробормотали мои губы сами по себе, – дурак, почему я раньше не сообразил, не пришел…

Габриэлла вздрогнула, когда я притормозил у бордюра машину и распахнул дверцу.

– Ага, попалась!

– Кто… А, это вы, Вячеслав?

– Садитесь, – сказал я, – не уверен, что здесь можно парковаться.

Она заколебалась, бросила беспомощный взгляд на приближающийся троллейбус.

– Мне вообще-то близко…

– Меня сейчас оштрафуют, – сказал я. – А я бедный, как вагант.

Она вздохнула и опустилась рядом на сиденье. Я торопливо вырулил и ввинтился в поток. Габриэлла сидит прямая, как на экзамене в пансионе благородных девиц, чуть-чуть косит на меня настороженным взглядом.

– Куда ехать? – спросил я.

Поколебавшись, она назвала адрес, не так уж и рядом, я указал точку на коммуникаторе, там сразу пролегла по карте извилистая линия. Габриэлла с интересом наблюдала, как пунктир сокращается, а женский голос своевременно предупреждает о поворотах и возможных пробках.

– Здорово, – сказала она. – Это через спутник?

– Да. Правда удобно?

– Очень, – согласилась она. – Скоро и рулить вместо вас будет?

– Да, – ответил я. – Чтобы руки водителю высвободить! Ха-ха!.. Извините, просто на эту тему масса шуточек. Вон тот дом-башня ваш?

– Нет, мой следующий. Поменьше, не такой помпезный.

Я подрулил к подъезду, Габриэлла посматривала вопросительно, но я наступил себе на горло и заставил вежливо и сердечно попрощаться. Адреналин распирает, как динамит шахида, вот-вот взорвусь от ликования. Габриэлла вышла, не дожидаясь, пока выскочу и, обежав машину, открою перед нею дверцу.

Я понимал, что не успею, потому и не пытался, так получилось значительнее и достойнее. Да и как бы намек, что мы – друзья, а не самец с самочкой, перед которой обязательны ритуальные танцы с распусканием перьев.

В следующий раз я выловил ее только через неделю. То ли не ходила на лекции, то ли есть другой выход, я уже проклинал себя, что упустил в тот раз, а вдруг вообще перевелась в какой-нибудь зачуханный Лондон по какому-нибудь дурацкому обмену, как будто где-то в Галактике может отыскаться ей достойная замена, и когда наконец увидел, сердце подпрыгнуло в ликовании и тут же рухнуло в пропасть: вдруг решило, что я дурак и у меня глюки.

Габриэлла все так же сбежала по ступенькам, легкая и грациозная, одухотворенная, как святая в ранней юности, когда еще не знает, что станет иконой, я так же подкрался сбоку на машине и распахнул дверцу:

– Привет! Карета подана.

Она вздрогнула лишь чуть-чуть, но подошла к машине, с легкостью проскользнула, словно компьютерный персонаж, на соседнее сиденье и улыбнулась:

– Здравствуйте, Вячеслав.

– Рад вас видеть, Габриэлла! Даже не могу выговорить, насколько рад.

Она посмотрела на меня с недоверием во взгляде.

– Глядя на вас, можно поверить, что в самом деле рады.

– Я в самом деле, – заверил я. – Еще в каком самом! Ехать к вашему дому или…

– Что? – спросила она чуточку настороженно.

– …или по дороге заскочим в кафешку на ваш выбор? – закончил я, словно у меня не было других мыслей. Самое странное, что в самом деле не было. От ее присутствия такой кайф, что даже не пытаюсь вообразить ее голой и с задранными мне на плечи ногами. – Я видел, там есть два, а еще открывается третье…

– Уже работает, – ответила она.

– Как там?

– Не заходила. Но хожу мимо, слышно музыку, народ входит и выходит…

Я перевел дыхание, чтобы голос не выдал, спросил как можно нейтрально-дружелюбнее:

– Зайдем проверим? Заодно и перекусим. А то я, честно говоря, в обед успел только чашку чая с булочкой.

– Бедненький, – пожалела она. – Бутербродное питание, говорят, чревато боком.