Самый главный довод «смертников» – это прогресс, который возможен только со сменой поколений. Мол, любое поколение держится за свои ценности, переубедить нельзя, а так старики вымирают, а молодежь приходит с новыми взглядами. Признаться, и я так когда-то полагал, но прошли годы, на своем опыте убедился, что человек меняется всю жизнь. Я вот, тридцатилетний, не стал бы разговаривать с собой двадцатилетним, что за дурак был, но буду спорить с собой шестидесятилетним, доказывая, что он дурак и не понимает простых вещей, понятных каждому школьнику.
Я все ворочался в постели, то натягивал одеяло по уши, то в раздражении лягался и сбивал ногами в комок. Сон никак не идет в разгоряченную непривычными и ошеломляющими перспективами голову.
Что заставляет их так говорить? Абсолютное большинство, да, это тупое стадо. Как жили отцы-деды, так и они хотят. И противятся всему новому. Даже сейчас враждебно смотрят на компьютер, мол, для глаз вредно, а в мобильниках видят прежде всего вредное излучение, что портит их замечательные мозги.
Но я захожу к Люше, где собирается дружная компашка вроде бы умных людей. Константин так и вовсе преподает в универе. Казалось бы, должен быть передовым человеком! Но быть культурным, грамотным и знать четыре иностранных языка – этого маловато, чтобы стать передовым.
Быть передовым – это вовремя избавляться не только от плохого, это все делают, но и от хорошего в пользу лучшего. Даже если на стороне хорошего аморфное большинство, а на стороне лучшего – одиночки, что еще не подыскали хотя бы веских доводов в пользу преимущества этого лучшего.
Человек тупой отказывается от бессмертия потому, что отцы-деды жили без него, вот и мы проживем, это единственный их довод, а других им и не надо. Люди «культурные» отвергают идею бессмертия на том основании, что именно мировая культура взращивала идею красивой гибели: мужчина не должен помирать в постели, мужчина должен помирать на бегу, и пр. пр.
У тех и других срабатывает страх «быть не мужчиной»: как бы не подумали, что вот боюсь смерти, ведь это постыдно, это плохо, это позорно…
А почему плохо? Культ красивой смерти был необходим в те времена, когда смерть была неизбежной. Все мыслители старались примирить человека со смертью: одни создавали религии с верой в загробную жизнь, а другие ориентировались на интеллектуалов и создавали для них философские системы, тоже базирующиеся на необходимости смерти. Даже не на неизбежности, это и так очевидно, а убедительно обосновывали ее правильность и необходимость.
И вот теперь на этих редких сумасшедших, которые доказывают, что бессмертие – вообще-то хорошо, смотрят с боязливой опаской. Мол, если им не стыдно признаваться, что не хотят умирать, то и мы, может быть… Нет, пусть сперва утвердятся. И все утвердится. Тогда и мы признаемся, что не хотим на корм могильным червякам…
Говоря короче, все наше существование: повседневная жизнь, религия, культура, искусство – словом, все-все исходит из одного-единственного закона: все равно помрем.
И что же, это все-все… придется менять? Вот прямо сейчас, при моей жизни?
До вторника я не находил себе места, на работе сидел до поздней ночи, перелопатил за себя и за того парня, дома перед сном торчал в Инете, чтобы потом сразу в постель, а с утра ломал голову, как сделать так, чтобы день прошел быстрее.
К университету я подъехал почти на час раньше, страшась застрять в пробках надолго, всех выходящих рассматривал с такой интенсивностью, что на некоторых начали дымиться платья.
Габриэлла вышла в момент, когда я уже уверил себя, что просмотрел, ворона, каких-то баб рассматривал, хотя, конечно, не рассматривал, а прощупывал взглядом на предмет: не Габриэлла ли переоделась…
Она издали поймала взглядом машину, я уже выскочил и держал дверцу открытой.
– Привет, – сказала она жизнерадостно. – Как твоя машина сияет!
– Новенькая, – объяснил я.
– Я бы подумала, – заметила она, – что прямо из мойки…
– Оттуда, – признался я, словно пойманный на мелкой краже. – Не стану врать, но ребята на мойке пропылесосили и в салоне так, что вся всемирная организация не отыщет ни единого микроба!
Она опустила ресницы, принимая мое молчаливое объяснение, что это все для нее. Мужчины не очень-то следят за чистотой салонов, для них важнее мощь мотора, диски покрупнее и полный бак бензина.
В машине она вытащила из сумочки тюбик с губной помадой, так мне показалось, протянула в мою сторону:
– Вот…
Я ответил бодро:
– Пока губы не крашу. Или надо накрасить щеки?
Она засмеялась:
– Вы обещали сбросить мне файлы с видами галактик!
– Это флешка? – догадался я. – С ума сойти! Какими их только не выпускают! Я видел даже в виде рыбок…
– Очень удобно, – объяснила она. – У девушки всегда должна быть в сумочке косметичка с множеством помад, туши, теней и упаковка с презервативами. Так что флешка имитирует разнообразие моей косметики!
Я косился на ее одухотворенное лицо, уже не только любуясь, это я делаю все время, но и сопереживая, что и ей приходится мимикрировать, стараться быть, «как все», никто не хочет выглядеть белой вороной.
Габриэлла переступила порог, брови приподнялись, а глаза расширились в удивлении. Я не стал ничего менять перед ее приходом, портрет смотрит со стены на входящих строго и вопрошающе. Я поиграл только со светотенью и бликами, так что это фото, просто фото, но Габриэлла смотрела на портрет с удивлением и настороженностью, словно не узнавая себя.
– Это когда вы успели?
– В первый день, – признался я.
– Я даже не представляла, – проговорила она с неуверенностью, – что можно такое чудо из крохотного фото… Или у вас камера какая-то… необыкновенная?
– Я старался, – объяснил я. – Просто… постарался.
Она оторвала взгляд от портрета, будто застеснявшись, осмотрела снимки галактик, Марса, планет, перевела взгляд на меня.
– Что-то не так? – спросил я встревоженно.
Она покачала головой:
– Да, немножко…
– Что? – спросил я быстро. – Говорите, исправлю.
Ее губы чуть дрогнули в улыбке.
– Да нет, все в порядке. Картины Валеджи – супер! И эти цветные снимки ядра Галактики… Просто, несмотря на ваши манеры и даже интерес к астрономии, я все-таки ожидала увидеть молодого самца, у которого разбухли семенники, и он спешит их опорожнить. Но у вас вполне интеллигентная квартира. Без постеров с голыми девками и Ринальдо в полный рост…
– Кто такой Ринальдо? – спросил я. Спохватился: – Да что мы о такой ерунде! Давайте вашу сумочку… Курточку вот сюда, у меня здесь шкаф для одежды, дизайнерская находка, раньше каждый сантиметр жилой площади экономили.